Василий Каменский - Его-Моя биография Великого Футуриста

За нами подвиги гениальных парней — Достойных сынов своего пророческого искусства.

Имя Великого футуриста Василья Каменского еще много тысяч раз будет алошелково развеваться сокрушительным знаменем над молодецкими головами юношей и девушек.

Тише.

Сейчас Поэт будет читать Стихи.

Он совершит чудо.

Василий Каменский — Живой Памятник

Комитрагический моей души войРазливен будто на Каме пикникДолго ли буду стоять я — ЖивойИз ядрёного мяса Памятник.

Пожалуйста —Громче смотритеВо все колокола и глаза —Это я — ваш покоритель(Пожал в уста)Воспевающий жизни против и за.А вы — эй публика — толькоКапутПригвождали на чугунные памятники.Сегодня иное — Живой гляжу на толпу —Я нарочно приехал с Каменки.

Довольно обманывать Великих ПоэтовЧья жизнь пчелы многотрудней —Творящих тропическое летоГам — где вы стынете от стужи будней.Пора возносить песнебойцевПри жизни на пьедестал —Пускай таланты еще утроятсяЧтобы каждый чудом стал.

Я верю — когда будем покойникамиВы удивитесьСвятой нашей скромности —А теперь обзываете футуроразбойниками —Гениальных Детей Современности.Чтить и славить привыкли вы мертвыхОскорбляя академьями памятниками —С галками.А живых нас —Истинных, Вольных и ГордыхГотовы измолотить скалками.

Какая вы публика — злая да каменнаяНесогретая огнем футуризмаВедь пророк — один пламенный яОбожгу до идей Анархизма.Какая вы публика — странная да шаршавая —Знаю что Высотой вам наскучу —На аероплане взнесенный в Варшаве яЧасто видел внизу муравьиную кучу.И никому небыло делаДо футуриста-летчикаТолпа на базарах — в аллееГалделаИли на юбилееЗаводчика.Разве нужна гениальность наживам —Бакалейно-коммерческим клубам.Вот почему перед вами ЖивымЯ стою одиноким Колумбом.

Вся Судьба моя —Призрак на миг —Как звено пролетающей Птицы —Пусть Василью Каменскому ПамятникТолько Любимой приснится.

Эхх и мма и ну

Эхх и летит Поэт

Мма — и купается в лебединых облаках.

Ну-и что ж.

Памятник ли, судьба ли, любимая ли, один ли.

Взлетел Поэт — крылья в небесности.Незнает, неведает, неждет.Все есть, все с Ним.А зачем Памятник, ненадо.

И нетакой Он: где нибудь будет стоять на тропинке в горах у моря или на Каменке (у часовни Своей) с посохом, с мешком (сухари, чай и стихи) за спиной — это и будет — памятник.

Это и приснится любимой — и может быть у стога свежого сена накошенных мечтаний о солнце.

Помнится Ему: белый домик, ограда церковная и месяц молодой, четкий.

И летит Поэт к счастью.

Я кончаю книгу и думаю о восковой свече — о кротости во имя Его перед иконостасом судьбы.

Меня осудят все — ивы, чье сердце чутко только для себя и немного для близких, — и вы, чья дружба ограничена и условна, — и вы — и даже вы — чья любовь гордо называется любовью.

И меня будут судить: ведь я сохранил Поэта до этой Книги, а теперь пусть Он — полетает — согреется.

Эхх — голова — голова.

Я еще огненнее верю: я молюсь о Его голове.

Только бы удержалась голова.

А судьи кто.

Ну ничего, пустяки, ненадо, трава.

Он летит и если увидит озеро счастья, и если будет надо — опустится.

Я желаю Ему творческого покоя.

Он кажется ищет успокоиться.

Я кончаю книгу — я устал работать, мне трудно писать, и писать, и видеть как мимо проходит жизнь, полная ошибок, сомнений, горений, борьбы, порывов

А где — Чудо.

В чем — Истина дней на земле.

Я незнаю.

Знает только Он — ведь Он так сейчас — эхх и мма и ну высоко.

Что вопросы Ему, когда Он — весь ответ, весь песня, весь любовь.

И весь Он — Чудо, великое Чудо.

И Чудо настолько, что сейчас я печатаю (а еще недавно я незнал буду ли печатать эту книгу о Нем) и мне неверится в расцветающее счастье: Он встретил чудесных друзей П. Е. и Н. Д. Филипповых и эти Трое основали книгоиздательство Китоврас.

И эти Трое чуют Великий Пролом, собирая Единую Стаю Гениев.

Перелётный крик Лебедя

Святая — кроткая — напевная — южная.

Зовно грустит в Камышах Поэт о Тебе, когда вечером видит на дне озера упавшие звезды.

Или это Глаза Ее изумрудные.

И глубина — глубина — глубина.

Ах, детка — любимая.

Ведь только Он знает, как надо подойти к изголовью кровати Твоей, чтобы уходя — улетая в ночь оставить Тебе тихую теплую сказку — как свет лампады в углу у икон.

Он с тобой — в Единой Душе.

Он — рыцарь истинный.

Это Он в печном Завтра — когда приходил вечерами в гости — видел в картине Георгия Якулова призрак Лебедя, — склоненную голову в грустинной изгибности.

Один — потомучто и полон любви, и полетов, и песен, и встреч.

Ах, детка, детка.Разве забудет Он Солнце.И разве невспомнишь Ты:Я — Поэт — и хочу чтоб жемчужнаяНабегала волна за волной  —Чтобы ты неизменная южнаяНеразлучалась со мной.

Это — горсточка из океана трепетного созерцанья. А я — что я.

Пастух поющий на свирели Его Поэмию о Соловье. Поющий в глубокой комнате Прасковьи Ефимовны.

(Сейчас я вспомнил вечер на Каменке весной: хоркают вальдшнепы — поют соловьи, а я лежу у окна в часовне своей тишины — в соснах — и звездно мечтаю о друзьях — где, кто, зачем).

Может быть ненадо томиться так о друзьях — тогда скажите мне.

Детка, детка.

Я — Мудрец — я от Мира, но я-Ребенок — я кем то оставлен.

У меня большие аквамариновые крылья Лебедя.

И утренние дороги — подруги мои.

И я — к Тебе, и я — к Тебе.

Ты — святая для бога Его.

Тебе он отдал ветку с поляны горноуральской рощи чудесных Дней — Тебе посвятил эту Книгу с благословеньем на Великий Пролом — Тебе кротко — по океански сказал:

Где то плывут корабли.

Детка.

В Крыму — в Ялте — когда все мы — рыцари Духами открыватели стран — мы фантазеры — все соберемся в Единую Семью для Творчества — нам всем будет мудросолнечновеликопроломно.