Павел Федоров - В Августовских лесах

Он так искренне и просто говорил, смотрел на нее такими виноватыми глазами, что Шура не могла на него сердиться и тем более упрекать. Словно утренним прохладным ветерком сдунуло с Шуры печальное настроение, и она, не удержавшись, рассмеялась, обняла его за шею. Он выпустил вожжи, которые тотчас же стали сползать и закручиваться на колесо. Рыжий конь остановился и с недоумением оглянулся назад...

До заставы оставалось метров триста. Усов внезапно забеспокоился и стал внимательно смотреть вперед. Через минуту на краю межи, около ржаного поля, показался сержант Бражников. Он неторопливо шел им навстречу.

Усов натянул вожжи, остановил лошадь и выпрыгнул из брички. Подойдя к Бражникову, о чем-то с ним переговорил и, вернувшись обратно, сказал:

- Ты меня прости, Сашенька! Дальше поедешь с сержантом. Он великолепно довезет!

- А ты куда? - обеспокоенно спросила Шура.

- Да понимаешь, мне надо отлучиться... Я сию же минуту буду дома. А ты там располагайся.

- Ничего не понимаю! - разводя руками, сказала Шура и по выражению его глаз видела, что все это делается преднамеренно, что не случайно оказался здесь сержант Бражников. Отвернувшись, она решительно добавила: Без тебя никуда не поеду. Что это такое, на самом деле! - Она в эту минуту ревновала его даже к сержанту Бражникову.

- Мне неудобно, Сашенька, понимаешь? - искренне признался Усов. Вдруг начальник заставы с невестой вкатывает во двор... Я лучше с другой стороны зайду!

Лицо у него в это время было одновременно и озорное и грустное. Шура поняла, что этот смелый, дерзкий человек сейчас стыдится собственного счастья. Ей и самой было как-то неловко, но, расхрабрившись, она быстро проговорила:

- Ну хорошо же! Я сама буду править лошадью, а сержанта посажу вместо жениха. Вкачу во двор и все равно всем объявлю и всех на свадьбу приглашу!

- Я тогда до вечера глаз не покажу!

- Можешь! Мы и без тебя будем пировать!

Шура, пугнув лошадь и грозно сверкнув глазами, поехала дальше. Бражников на ходу прыгнул в бричку.

Усов широко улыбнулся и долго еще стоял на дороге.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вернувшись из ночных нарядов, пограничники отдыхали, и никто, кроме дежурного, не видел, как Шура въехала во двор заставы. Устраивать свадебную пирушку Усов категорически отказался и отделался обыкновенным скромным чаем. Это дало Клавдии Федоровне повод не раз укорять начальника заставы, что он "зажилил свадьбу", нарушил обычай. Но в конце концов Клавдия Федоровна все-таки настояла на своем.

В июне в Вулько-Гусарское приехала Галина, которая окончательно примирилась со своей матерью. После того как Олесь и Ганна побывали у Галины в Гродно и рассказали о том, как она живет, Стася не вытерпела и сама съездила к дочери. Как состоялась их встреча, она никому не рассказывала, но по всему было заметно, что Стася осталась довольна поездкой и успокоилась.

Узнав, что Александра Григорьевна вышла замуж, Галина вместе с Франчишкой Игнатьевной на другой же день после своего приезда в село пошла на заставу.

В эти дни Усов наметил провести занятие по снайперской стрельбе. В субботу, выбрав время, он отдельно занимался с утра с сержантом Бражниковым. Сибирский охотник Максим Бражников стрелял исключительно метко, но недостаточно хорошо освоил оптический прибор. Лежа рядом с начальником заставы на стрельбище, он говорил:

- Смущает меня, товарищ лейтенант, это стеклышко - и шабаш! Глаз почему-то режет, и сомнение берет.

- Не привык, потому и сомневаешься. Больше тренироваться надо...

- Да и без него я не хуже попаду.

- Ты что, и бойцам так говоришь? - выразительно посмотрев на сержанта, спросил Усов.

- Нет, нет, товарищ лейтенант! Я просто говорю, что не освоил прицела. Поэтому и попросил отдельно позаниматься со мной... А вот давайте - вы будете стрелять с прибором, а я без. Посмотрим, кто больше наберет очков. Ежели я стрельну хуже вас, то дни и ночи буду тренироваться.

Усов подумал и согласился. Стрелял он из снайперской винтовки отлично.

После трех выстрелов побежали проверять мишени.

Оказалось, что у Усова попадания в центр и почти в одно место. Бражников разбросал пули по всей мишени. Это сильно огорчило сержанта.

- Откровенно говоря, товарищ лейтенант, не верил я, что вы так метко стрельнете с этим прибором, - признался Бражников.

- Почему же? - улыбнулся Усов,

Ему нравилась вдумчивость этого могучего спокойного парня, приятна была и его похвала.

- Мы, товарищ лейтенант, охотники, народ гордый, но справедливый. Хороших стрелков уважаем. Я теперь эту механику ни за что не оставлю. Освою, будьте спокойны. У меня первоначально, когда я пришел в армию, такая думка была... что самая точная механика - верный глаз.

Они поднялись и, отряхнувшись, пошли на заставу.

По дороге Бражников продолжал высказывать свои мысли:

- Я думал, ну, кто может лучше меня или моей сестры Дуняши стрелять? Мы и птицу на лету бьем и белку в глаз.

- Сестра, значит, тоже отлично стреляет? - переспросил Усов.

- Еще бы! Сызмальства к этому делу приучена. Мне иногда перед ней краснеть приходилось, как, примерно, сегодня перед вами... Вот станковый пулемет, товарищ лейтенант, - неожиданно перевел разговор Бражников на прежнюю тему, - это умная машина. Бывало, лежим на Халхин-Голе, укрытие хорошее. Как сыпанешь по самураям, на душе светло делается! С такой машинкой можно и наступать и обороняться... А этот приборчик я отработаю! Освою!

...Услышав стрельбу, Слава Шарипов выскользнул из комнаты и решил отправиться к дяде Вите, раздобыть патронную гильзу, но его догнала Оля и, схватив за руку, потащила обратно. Слава стал упираться, идти домой ему не хотелось.

- Когда тебя зовут, почему ты не откликаешься, а все убегаешь и убегаешь?

- А я не хочу с тобой говорить! Мне дядя Витя, когда будет возвращаться со стрельбища, патрончиков даст, я стрелять буду!

- Ты еще маленький, чтобы стрелять... Идем, тебе говорят!

- Я тебя не хочу слушать, ты девчонка!

Оля была старше Славы на семь лет, но он далеко не всегда подчинялся ей.

- А кто тебя спать укладывает? - упрекающе спросила Оля.

- Мама. А гильзы я тебе приносил?

- Приносил. Но все равно ты нехороший мальчик!

- Нет, я хороший!

- Кто сказал, что ты хороший?

- Папа сказал, ты сама нехорошая, и тебя кошка исцарапала...

У открытого окна стояла Клавдия Федоровна и слушала весь этот разговор. На лице ее теплилась счастливая улыбка. Она была беременна и, ожидая четвертого ребенка, была особенно нежна и ласкова с Олей и Славой. Старший ее сын находился у бабушки. Клавдия Федоровна с грустью думала, что новый ребенок отнимет на первое время у Славы и Оли почти все материнское внимание.