Андрей Кручинин - Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

А после этого вряд ли стоит придавать повышенное значение каким бы то ни было внешним влияниям. Без сомнения, нельзя недооценить поддержку, которую Колчак получил от Государя – как сразу после катастрофы (Император телеграфировал в Севастополь: «Скорблю о тяжелой потере, но твердо уверен, что Вы и доблестный Черноморский флот мужественно перенесете это испытание»), так и несколько позже, когда прибывший в штаб флота Бубнов передал адмиралу «милостивые слова Государя» («Государь приказал… передать А.В.Колчаку, что он никакой вины за ним в гибели “Императрицы Марии” не видит, относится к нему с неизменным благоволением и повелевает ему спокойно продолжать свое командование»). Не забудем и письмо адмиралу от Архиепископа Таврического и Симферопольского Димитрия и Епископа Севастопольского Сильвестра: «Вместе с Вами безмерно скорбим и мы, наш дорогой отважный вождь, и, братски обнимая Вас, вслед за святым Христовым Апостолом громко говорим Вам: “Мужайтесь и да крепится сердце Ваше”… Проявите же и ныне присущие Вам славное мужество и непоколебимую твердость. Посмотрите на совершившееся прямо как на гнев Божий, поражающий не Вас одного, а всех нас – Его, Творца и Промыслителя, русских чад, и, оградив себя крестным знамением, скажите: “Бог дал, Бог и взял, да будет благословенно Имя Его во веки”»; «храните же себя, наш любимый вождь, и да пошлет свыше Отец наш небесный каплю благодатной росы Своей для попаления возгоревшегося в неповинном сердце Вашем жестокого огня печали»; «не печальтесь же, наш родной вождь, Господа ради не забывайте, что весь народ Вас любит и верит в Вас, Вы принадлежите не себе, а всему русскому народу, посему Вы обязаны хранить свою жизнь, свое здоровье. Все это говорим мы Вам как епископы Божьей Церкви, выразители совести Богом и Царем вверенной [29]нашему духовному руководительству части русского народа» (7 октября). Справедлива и сегодняшняя оценка писем Тимиревой: «… Проявив чуткость и такт, не задевая его самолюбия и при этом сохраняя выдержку и хладнокровие, Анна Васильевна сумела найти такие слова утешения, которые смогли восстановить в адмирале утраченную веру в себя». И все-таки размышления, «чьи слова подействовали сильнее, Николая II или Анны Васильевны», кажутся нам праздными. В той мучительной борьбе, которую вынес адмирал Колчак в октябре – ноябре 1916 года, он сознательно остался один на один со своим невидимым противником, и никто никогда не скажет, чего стоила ему эта борьба; единственная же поддержка, которая могла оказаться в те дни действенной, исходила не из писем и телеграмм: помочь адмиралу могли только те, кто молился за воина Александра. И воин выстоял.

Впечатления от гибели «Императрицы Марии» с течением времени, похоже, несколько сгладились, и летом 1917 года Колчак уже мог относительно спокойно сравнивать севастопольскую катастрофу с похожими происшествиями в британском флоте: «Причины так же неизвестны, как и во всех подобных случаях. В английском флоте это 4-й случай, и надо думать, что дело лежит в каких-то внутренних изменениях пороха. Худо то, что у англичан происходит при частном взрыве общая детонация боевых запасов, чего не было, напр[имер], на “Имп[ератрице] Марии”…» А может быть, та, уже отошедшая в прошлое катастрофа в восприятии Александра Васильевича потускнела в сравнении с новой – страшным пожаром, охватившим уже не дредноут, а целую страну…

… На программке концерта, чудом сохранившейся в течение стольких лет вместе с письмами А.В.Тимиревой Колчаку, рукой Анны Васильевны после пометки «26 июня [1917 года]» написано:

Сдайся мечте невозможной —Сбудется, что суждено.Сердцу закон непреложныйРадость – страданье одно.

Вопреки предположению современных исследователей об авторстве самой Тимиревой, «поскольку, как известно, стихотворные опыты у нее были», – строки принадлежат Александру Блоку и взяты из его драмы «Роза и Крест», постановка которой готовилась в 1915–1917 годах, но так и не была осуществлена. Возможно, Анна Васильевна воспринимала эти стихи примерно так же, как героиня драмы (согласно пояснительной записке самого Блока): «Радость – любить, страданье – не знать любви». Но адмиралу Колчаку больше подошли бы другие слова той же баллады:

Смотрит чертой огневоюРыцарю в очи закат,Да над судьбой роковоюЗвездные ночи горят.… … … … …Всюду – беда и утраты,Чтó тебя ждет впереди?Ставь же свой парус косматый,Меть свои крепкие латыЗнаком Креста на груди!

Впереди были и Крестовый поход, и Крестный путь.

Часть вторая

«С Россией кончено…»

Глава 5

Шторм

Адмирал Колчак не принимал участия в телеграфном совещании Главнокомандующих фронтами, 2 марта поддержавших идею отречения Императора Николая II в пользу Цесаревича Алексея Николаевича при регентстве Великого Князя Михаила Александровича, хотя сами известия о происходившем в столице до него к тому времени уже доходили. «Февральский переворот 1917 г. застал меня в Батуме, – рассказывает Колчак, – где я получил первые известия о нем из шифрованной телеграммы Григоровича, морского министра; в телеграмме сообщалось, что власть взята в руки Временным комитетом Государственной думы. Я доложил об этой телеграмме главнокомандующему Кавказской армией [Великому Князю] Николаю Николаевичу и доложил, кроме того, что должен вернуться вследствие этих известий в Севастополь. На пути в Севастополь было перехвачено германское радио о петроградских событиях, в котором события эти были изображены очень сгущенными красками. Вечером по приходе в Севастополь была мною получена телеграмма Родзянко (М.В.Родзянко – председатель Государственной Думы и глава ее Временного комитета, самочинно образовавшегося в дни февральского мятежа. – А.К.) о происшедшем перевороте. Затем последовали опять перехваченные радио из Константинопольского порта с преувеличенными сведениями о событиях в Петрограде и на фронте. Эти радио побудили меня дать приказ по флоту, чтобы верили только сведениям, исходящим от меня, и я давал по флоту сообщения [о] текущих событиях; этим предупреждено было распространение ложных сведений, тем более что мои сообщения пользовались доверием. Скоро последовали и телеграммы об отречении Николая и затем – от князя Львова (Г.Е.Львов, глава Временного Правительства первого состава, чье назначение формально было проведено указом Императора еще до отречения. – А.К.) – об образовании Временного правительства. По получении этой телеграммы я созвал команды броненосцев “Георгия Победоносца” и “Екатерины”, сообщил им эти телеграммы, заявил, что каковы бы ни были наши убеждения, мы должны подчиниться совершившемуся, продолжить свою работу и оказать новой власти всю необходимую поддержку, приглашал всех к исполнению боевых приказов и заявлял, что я первый подчиняюсь новой власти и поддерживаю ее. Моя речь произвела на команды благоприятное впечатление, и мне дано было обещание по-прежнему вести всю боевую работу».