Александр Александрович Богданов - Коллектив авторов
Проект должен был увенчаться изданием энциклопедии для рабочих[164]. Действительно, основываясь на схеме исторического развития, предложенной Марксом, интеллигенция, объединившаяся вокруг Богданова, пыталась повторить в культурном плане путь буржуазии к французской революции. Однако они надеялись зайти гораздо дальше революционеров конца XVII века: они были убеждены, что благодаря своей работе сумеют добиться радикальной антропологической трансформации. Горький предоставил в распоряжение школы свою виллу на Капри и существенные денежные средства, позволившие состояться этому интересному опыту, в то время как организационной деятельностью занимался главным образом Вилонов. Благодаря своему социальному происхождению и искренней тяге к знаниям он стал идеальным представителем нового типа пролетарского интеллектуала[165]. Вилонов занимался чисто организационными аспектами: вместе с Горьким он составил обращение к российским партийным ячейкам, чтобы добиться признания школы, что позволило нейтрализовать таким образом противодействие большевистского центра, и организовал приезд учеников из России. Необходимо было преодолеть немало трудностей. Речь шла не только об утверждении проекта, требовалось отобрать в России учеников, найти способ переправить их в Италию, пройти полицейский контроль и оплатить расходы на проезд. Организация была так сложна, что, вероятно, даже сами создатели школы не были уверены в возможности осуществления проекта. Об этом пишет А. Луначарская: «Сначала эта идея показалась несбыточной, но наша жажда увидеть русских рабочих и поработать с ними, в конце концов, так завладела нами, что превозмогла все препятствия»[166]. Вилонов был до такой степени убежден в необходимости реализации проекта, что для разрешения ряда трудностей с перемещениями, несмотря на свою болезнь и решительное противодействие Горького, беспокоившегося о его возможном аресте, он отправился в Россию для организации отбора учащихся и получения окончательного согласия на московской конференции. Отобранные для учебы рабочие проделали долгий и полный опасностей путь и прибыли на остров, тайно перейдя границы по меньшей мере половины стран Европы. В оказавшуюся на Капри группу входили М. Я. Яковлев (Aрсений), Ф. И. Сятковский (Константин/Вася), Ф. И. Калинин (Аркадий), Н. Н. Козырев (Фома), В. E. Люшвин (Казимир или Пахом), A. С. Романов (Аля, Алексинский, Иван), И. И. Панкратов (Старовер или Ваня Казанец), В. M. Косарев (Борис или Владимир), К. А. Алферов (Яков или Константин), И. Г. Баташев (Юлий), М. И. Лобанов (Станислав), И. И. Бабинцев (Николай или Савелий), Н. Ю. Устинов (Василий). К этой первоначальной группе прибавился «Григорий» (А. М. Лушман), член Бунда. Кроме того, в качестве слушателей лекции посещали 12 рабочих, уже находившихся на Капри и «пожелавших учиться, чтобы потом поехать в Россию на партработу»[167]. К трудностям, связанным с перемещениями и необходимостью для учащихся пересечь пол-Европы тайно[168], к обеспокоенности организаторов перед затратами добавлялись постоянные нападки Ленина на «каприйцев» в социал-демократической прессе. Помимо этого, положение «каприйцев» было двойственным: действительно школа сумела добиться одобрения Московской окружной конференции РСДРП, но при условии, что ее деятельность будет находиться под контролем Большевистского центра. В результате сложилась противоречивая ситуация: Ленин, которому не удалось прекратить деятельность каприйской группы, отказался утвердить учебную программу, чего он, разумеется, и не собирался делать. Однако «каприйцы» не дали себя запугать и, несмотря на то, что Плеханов, Троцкий, Роза Люксембург, Каутский и сам Ленин отказались принять участие в деятельности школы в качестве преподавателей, сумели начать работу, собрав вокруг своего проекта группу видных интеллектуалов того времени, в том числе Базарова, Алексинского, Покровского. Также нужно подчеркнуть, что Богданов, Горький и Луначарский, объединенные общим проектом школы, при этом далеко не всегда сходились во мнениях. Все три товарища по партии относились с одинаковым доверием к коллективизму, но иррационализм Горького и Луначарского, их понимание социализма как секулярной религии – все это было совершенно чуждо Богданову. Чезаре де Микелис, один из первых ученых, исследовавших феномен богостроительства, замечает: «Луначарский по сути принимает гипотезу Фейербаха о религии как “проявлении в человеке скрытых сокровищ” и видит в Марксе главного инициатора возведения антропологии на уровень теологии и <…> утверждает научный социализм как религию». Следовательно, Бога нужно не искать, а строить, потому что, как сказал Фейербах, человек призван привнести в мир смысл. И религия, очищенная от метафизических структур, может быть признана «даже материалистом как положительная ценность»[169]. Естественно, такие теоретические воззрения не мог разделять ни Богданов, ни другие преподаватели, как, например, Алексинский, видевший в богостроительстве самое настоящее оскорбление собственных взглядов и договорившийся с Горьким и Луначарским, что их теории должны оставаться за рамками образовательного процесса[170]. Как рассказывает Татьяна Алексинская, Луначарский пришел даже к необходимости составления социалистических и пролетарских молитв. Например, он думал над адаптацией «Отче наш», в которой Бог просто должен был быть заменен на пролетария: «О, святой рабочий класс, да будет благословенно имя твое, да будет воля твоя, да приидет царствие твое! <…>. <Алексинский> считает, что такие измышления звучат оскорбительно как для христианства, так и для социалистического атеизма»[171]. Несмотря на эти противоречия во взглядах, работа в партийной школе для рабочих на Капри началась 5 августа 1909 года. Финансировали проект Горький, Мария Андреева, Фёдор Шаляпин, Александр Амфитеатров, богатый меценат из Нижнего Новгорода Василий Каменский. Занятия проходили на вилле Горького, для всех рабочих нашли жилье. «Все ученики школы, – рассказывает Алексинская – имеют квартиру и стол от имени комитета школы, который им гарантирует шестимесячное пребывание за границей и покрывает все издержки путешествия»[172]. О жилье для рабочих Алферов пишет: «Заботами А. В. Луначарского все поселились в трех домиках, хотя и скромно, но удобно, в нескольких комнатах, питались в общей столовой блюдами русско-итальянского характера. Заведование столовой взяла на себя Наталья Богдановна Богданова»[173]. И это еще не все: школа преподала своим учащимся хороший урок демократии. Действительно студенты играли активную роль в процессе обучения. Образование базировалось на неавторитарных принципах, и поэтому организаторам было крайне важно, чтобы учащиеся и преподаватели были равно представлены в административном совете школы
