Аль Капоне: Порядок вне закона - Екатерина Владимировна Глаголева
Пятнадцатого мая на озере Мичиган приводнился гидроплан «Санта Мария II», на котором три итальянских лётчика — командир Франческо де Пинедо, второй пилот Карло дель Прете и механик Витале Дзаккетти — совершали перелёт «Четыре континента». Идея принадлежала Бенито Муссолини, который использовал любую возможность, чтобы утвердить новое величие фашистской Италии. Первый в истории перелёт через всё Западное полушарие должен был внушить американцам итальянского происхождения чувство гордости за свою родину. Стартовав 13 февраля 1927 года на Сардинии, «Санта Мария» перелетела Атлантику, совершила посадки в Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айресе, Монтевидео, Асунсьоне, пересекла джунгли Мату-Гросу и Карибский бассейн (с посадками на Гваделупе, Гаити и Кубе) и стала первым иностранным самолётом в воздушном пространстве США. В Аризоне гидроплан... сгорел на заправке у озера Теодора Рузвельта: подросток, вызвавшийся помогать, легкомысленно бросил в воду окурок, от которого вспыхнул разлитый по её поверхности бензин; огонь быстро добрался до самолёта и уничтожил его. Итальянские пилоты отправились в Сан-Диего в качестве пассажиров на самолёте флотской авиации США, а из Калифорнии прибыли поездом в Нью-Йорк, куда им 1 мая доставили новый гидроплан от итальянского правительства, чтобы они могли продолжить путь. Они совершили посадки в Бостоне, Филадельфии, Чарлстоне, Пенсаколе во Флориде, Новом Орлеане, а затем полетели на Средний Запад.
В Чикаго лётчиков встречали представители городской администрации, итальянский консул и видные италоамериканцы. Мэр Уильям Томпсон опасался акций протеста и беспорядков (режим Муссолини нравился далеко не всем); для их предотвращения в делегацию включили Аля Капоне. Встреча прошла мирно. Из Чикаго гидроплан за 11 часов добрался до Монреаля, а оттуда вылетел на Ньюфаундленд. Перелёт «Четыре континента» завершился 16 июня в порту Остии неподалеку от Рима. Путь в 46 960 километров был проделан за 124 дня.
«Поход на Рим» тридцати тысяч «чернорубашечников» в 1922 году вызвал в Америке интерес к Муссолини, но ничуть не насторожил: фашизм казался здоровой альтернативой «красной угрозе». Даже когда три года спустя премьер-министр Королевства Италия провозгласил себя пожизненным лидером страны, это не настроило против него либеральную прессу. Признавая, что «дуче» действует довольно жёсткими методами, газеты, от «Нью-Йорк трибюн» до «Кливленд плейн дилер», включая «Чикаго трибюн», отдавали ему должное: он возродил экономику и вернул страну «к нормальной жизни». Правда, «Нью-Йоркер» ничего нормального в этой жизни не видел; Эрнест Хемингуэй, поначалу отнёсшийся к Муссолини одобрительно, впоследствии изменил своё мнение, а Фрэнсис Скотт Фицджеральд сразу увидел в нём угрозу для западной демократии. Джон Гюнтер из журнала «Харпере» написал острую статью о том, как Муссолини манипулирует американской прессой, настраивая через неё общественное мнение в свою пользу; но его голос потонул в хоре положительных или нейтральных отзывов, в том числе в газетах, основанных итальянскими иммигрантами. Но газеты газетами, а многие италоамериканцы поддерживали связи с родственниками, оставшимися в Италии, и знали, что всё не так однозначно. Особенно это касалось уроженцев Сицилии.
В мае 1924 года дуче прибыл в Палермо на линкоре «Данте Алигьери», с эскортом из самолётов и подводных лодок, не говоря уже о полицейской охране. Мэр Пиана деи Гречи, пригорода Палермо, был этим удивлён. «Вы со мной, вы под моей защитой. Зачем вам столько фараонов?» — шепнул он на ухо высокому (но только в политическом смысле) гостю. Мэром был Франческо Куччиа, он же дон Чиччо — один из мафиозных боссов. Его замечание сильно разгневало Муссолини, от покровительства дона Чиччо он отказался. Тогда тот приказал жителям не ходить на митинг, где Муссолини собирался произнести речь. Какое унижение! Более того, в Марсале, в провинции Трапани, к премьеру явилась делегация ветеранов войны и сообщила, что всего за год в этом портовом городе было совершено 216 убийств. Муссолини говорили, что сицилийцы симпатизируют фашистам, но мафия не даёт тем утвердиться на острове. По рекомендации министра иностранных дел Муссолини назначил нового префекта Трапани — Чезаре Мори, который прибыл туда уже в июне, облечённый специальными полномочиями. «У Вашего превосходительства карт-бланш, — телеграфировал ему Муссолини. — Государственная власть должна быть безусловно, я повторяю, безусловно восстановлена на Сицилии. Если существующие законы будут мешать Вам, это не проблема: мы издадим новые».
Мори оправдал доверие, и 20 октября 1925 года его сделали префектом Палермо. Он создал целую армию из полиции, карабинеров и ополчения, которая перемещалась из одного городка в другой, вылавливая «подозрительных». Для устрашения не гнушались ничем: отбирали имущество, резали скот, применяли пытки. Некоторые мафиози, находившиеся на низшей ступени в иерархии каморры, добровольно сотрудничали с властями, чтобы защитить себя и отомстить врагам. За первые два месяца в Палермо «железный префект» арестовал более пятисот мужчин, а 1 января 1926 года совершил свой главный «подвиг»: осадил посёлок Ганджи — оплот местной преступности. Полиция и карабинеры обходили дом за домом, арестовывая мафиози и их сообщников; скрывшихся вынуждали сдаться, взяв в заложники женщин и детей. К 1928 году было арестовано 11 тысяч «подозрительных», которых массово судили и сажали в тюрьму или отправляли в изгнание без суда. Многие эмигрировали в Америку, пополнив ряды гангстеров. Для уничтожения мафии Мори считал необходимым установить прямой, без посредников, контакт населения с представителями власти, чтобы народ «не воспринимал как милость то, что положено ему по праву». Он стремился доказать сицилийцам, что фашистское правительство сильнее мафии, которая уже не может обеспечить им защиту, но действовал теми же методами: мало уничтожить врага — надо его унизить.
Количество убийств на Сицилии резко сократилось; зато землевладельцы, вздохнувшие свободно, подняли арендную плату чуть ли не в десять раз. Кроме того, расследования Мори выявили факты сговора между мафией и влиятельными членами итальянского правительства, да и Национальной фашистской партии тоже... В общем, у любой палки — два конца. В 1929 году Мори снимут с должности.
Многих тогда интересовал вопрос, не будет ли и в США так же, как в Италии. Когда журналисты спросили Капоне, как он относится к Муссолини, тот ответил довольно расплывчато: «Муссолини? У него всё получится, пока будет заботиться о
