Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии
Надо сказать, что новому командиру полка подполковнику В.А. Сидорову недолго пришлось командовать полком: в конце сентября 1984 года он погибнет от случайного взрыва своей собственной гранаты в подсумке, у которой сломается предохранительная чека.
Теперь пришел наш черед наводить страх на местных душманов.
Комдив поставил задачу: завтра с утра высаживаем 3 вертолетных десанта, по роте каждый, в район созданной душманами дамбы, подрываем ее и начинаем «чистить» окрестности. Одновременно два батальона действуют в других направлениях с аналогичными задачами. Батальон же 860 омсп с нашим усилением идет по дороге на Бахарак, где дислоцировался их 1 мсб, ведет туда колонну с материальными средствами и новой техникой. В обычное время сообщение с Бахараком было только по воздуху.
Утром следующего дня я уже был на своем НП и наблюдал высадку вертолетного десанта. Первые несколько машин удачно приземлились и, высадив десант, взлетели. Следующая тройка вертолетов садилась уже под огнем душманского пулемета ДШК.
На счастье, пулеметчик открыл огонь, когда вертолеты были уже у земли, на высоте метров 10, и две машины, получив попадания, свалились набок и, зацепив лопастями винта землю, рухнули вниз. Находившиеся в вертолетах люди получили травмы, но никто не погиб. И это было уже хорошо. Прилетевшие боевые вертолеты МИ-24 быстро подавили огневую точку, и высадка десанта продолжилась.
Взорвав дамбу, пехота начала прочесывать близлежащие районы и вскоре обнаружила несколько пещер, подготовленных как пункты базирования бандформирований. Там были мины, взрывчатка, выстрелы к РПГ, пропагандистская литература, продовольствие и медикаменты. Сами душманы разбежались еще при высадке десанта. Что же, первый день дал хорошие результаты, как всегда, сыграл фактор внезапности.
А вот на дороге, что вела на Бахарак, события разворачивались не так успешно. Сама эта дорога проходила по ущелью, ширина дороги 3–4 м вдоль протекавшей здесь реки Кокча. Она была буквально нашпигована минами. Кроме того, с прилегающих гор постоянно вели огонь снайперы. Особого эффекта огонь их не давал, так как велся с большого расстояния, но изрядно мешал саперам снимать мины.
На второй день, когда наша колонна продвинулась километров на 10, душманы подорвали целую скалу, которая завалила вообще приличный участок дороги почти на километр. Здесь уже мы были бессильны, ведь для проделывания прохода в этом завале была нужна тяжелая дорожная техника и время недели 2–3. А поскольку ни первого, ни второго у нас не было, то пришлось вернуться ни с чем.
В основном районе операции тоже не все шло гладко. Прежде всего погода. Хоть и был уже конец марта, но было холодно, шли дожди, сплошная грязь. Ночью заморозки, люди, насквозь промокшие, покрывались ледяным панцирем. Было уже несколько случаев смерти от переохлаждения. К тому же большинство мотострелковых и разведывательных рот действовали в высокогорных районах, где лежали вечные снега.
Кого мы там искали, видимо, знал только генерал-майор Орел, начальник оперативной группы Генштаба, присланной из Москвы. Им нужны были громкие победы, ордена и все такое прочее. Вот и чесали мы обледенелые горы, хотя все прекрасно понимали, что никого и ничего там нет.
Обычная тактика душманов: при прибытии наших значительных сил в район операции они прятали оружие и расходились по домам. Почему-то Орел считал, что душманы сидят в высокогорных пещерах, стуча там зубами от холода. Мои доводы он отвергал и все требовал взять «языка». Я предлагал ему вместе с батальоном ХАД провести облаву на базаре: там бы мы наловили этих душманов сколько душе угодно. А он – «…какой базар, какая облава? Вы войсковая разведка и должны вести разведку уставными способами». Комдив, слушая наши разговоры, только хмыкал, но не вмешивался.
Пришлось несколько ночей гонять в засады разведроту 149 гв. мсп. Ничего, конечно, они не нашли. Я же, опасаясь случайных потерь, приказал командиру роты ставить засады вблизи нашего боевого охранения, а в горы не ходить. Оно ведь хорошо в теплой палатке штаба мыслить и выдумывать черт-те что, а люди будут мерзнуть и мокнуть всю ночь, проклиная меня за бесполезную засаду. Кроме того, большая возможность самим нарваться на засаду или мины. Этого я боялся больше всего. Поэтому поморочил я голову генералу несколько дней, он вскоре потерял к своей идее интерес и отстал от меня.
Хочу отметить, что характер боевых действий с обеих сторон был крайне ожесточенным. Накал обстановки в Бадахшане характеризовало серьезное ЧП, произошедшее около месяца назад, в середине февраля в 860 омсп.
В ходе реализации разведывательных данных в Карамгульском ущелье погибли люди. Это был хозяйственный взвод 2 мсб и несколько минометчиков – всего человек 20. Не знаю точно, что заставило командира батальона отправить эту группу самостоятельно в полк, но к назначенному времени они не прибыли.
Вот как точно и красочно рассказывает об этом случае писатель Глеб Бобров, служивший тогда солдатом-снайпером в 860 омсп, в своей повести «Песчаный поход».
«…Уже и батальон вернулся с боевых действий, по существующим правилам весь личный состав был выстроен на плацу. Когда пересчитали людей, оказалось, что не хватает хозвзвода и ушедших с ним нескольких солдат минбатареи батальона.
Единственное относительно свежее подразделение полка – разведрота, собрав у вернувшихся остатки боекомплекта, свой они расстреляли на прикрытии возвращения батальона, около пяти часов вечера на БМП рванули назад в ущелье.
К десяти вечера разведчики вернулись, везя на ребристом лобовом листе одной из БМП то, что осталось от повара – киргиза, единственного найденного из пропавших солдат на месте боя.
Кроме того, они недалеко от полка подобрали шестерых бойцов, возвращавшихся в полк. Среди них был прапорщик, командир хозяйственного взвода, но он пребывал в таком состоянии, что выяснить что-либо о судьбе остальных одиннадцати находившихся в его подчинении солдат было невозможно.
Ночью вернулись еще двое. Одного, раненого минометчика, что ушел с хозвзводом, подобрали хадовцы. Что произошло, солдат рассказать не мог – находился в шоковом состоянии. Но обо всем легко было догадаться, стоило лишь взглянуть на его ноги. Они были изрезаны до такой степени, что на них остались лишь лохмотья сухожилий и мяса. Судя по всему, минометчик бежал по дну ущелья босиком.
Второй солдат, водитель продуктовой машины, пришел сам, автомат из его обмороженных рук пришлось вырывать силой. Он только бесконечно повторял: «Все погибли!»
С утра полк организовал поиски в ущелье, там, в ручье под снегом и льдом, нашли 7 трупов погибших солдат. По их состоянию можно было догадаться, что здесь произошло. Душманы искромсали ножами не только тех, кто к ним в руки попал живым, но и трупы.
