Таинственный Ван Гог. Искусство, безумие и гениальность голландского художника - Костантино д'Орацио
Женщина, одетая в зеленое, с оранжевыми волосами, выделяется на зеленом фоне с розовыми цветами. Верхние ноты сырого розового, сырого оранжевого и сырого зеленого разбавлены бемолями красных и зеленых оттенков. Эти полотна я бы разместил напротив подсолнухов, чтобы те служили своего рода канделябрами или лампадами равной величины, — таким образом, весь ансамбль состоял бы из семи или восьми полотен.
Настоящее откровение, гениальная идея, в точности соответствующая психоделическим экспериментам художников — современников Ван Гога конца 1940-х.
В эскизе, намеченном Ван Гогом в письме, одна из версий «Колыбельной» представлена в окружении двух ваз с подсолнухами, а по замыслу их должно было быть аж двенадцать штук: планировалось, что они составят фриз, который мог бы украсить интерьер ресторана или гостиную жилого дома. Кто угодно впал бы в бредовое состояние перед таким цветочным изобилием. Ван Гог уже находится во власти бреда, однако ему удается чудесным образом сохранить ясность в момент конструирования образа.
У зрителя чаще всего возникает соблазн трактовать «Подсолнухи» как неправильные, искаженные образы, плод больного воображения — в действительности же в основе их создания лежат точный расчет и переплетение форм, неестественное только на первый взгляд. Исследователи разглядели в расположении цветов (речь о варианте с большим количеством бутонов) спиралевидную линию, соотносящуюся с последовательностью Фибоначчи[5]. Я не устаю удивляться: находясь в острой фазе болезни, Винсент изобретает самые сложные, самые выверенные композиции из всех, что когда-либо создавал.
Болезнь не путает его ум, а толкает на все более радикальные художественные решения. Погрузившись в бездну своего безумия, он создает шедевр, не уступающий по популярности «Джоконде» Леонардо.
Этап седьмой
Сен-Реми-де-Прованс
Внешнее спокойствие
Папа с мамой решили пожениться спустя неделю после того, как начали встречаться. Первым шагом к их новой, супружеской, жизни был поиск подходящего жилья: квартира Тео на Монмартре находится слишком далеко от работы, чтобы иметь возможность заходить домой в обеденный перерыв. Бесконечно влюбленный в жену, отец тут же начинает искать место, где они могли бы свить свое семейное гнездо. Довольно скоро он нашел квартиру у подножия холма, номер 8 по улице Сите Пигаль.
Йоханна, находившаяся на тот момент в Амстердаме, и Тео, не имевший возможности уехать из Парижа, регулярно обмениваются письмами, обсуждают идеи относительно ремонта, покупки мебели, выбора тканей (у меня до сих пор хранится письмо, к которому Тео приложил кусочек ткани для занавесок). Все их мысли посвящены тому, как обустроить уютное жилище, куда они переберутся после свадебной церемонии, состоявшейся 18 апреля 1889 г. После медового месяца в Брюсселе, что длится всего сутки, они приезжают в Париж, где Тео уже подготовил новый дом, украсив его цветами. Йо была в полном восторге.
Тео так добр и галантен со мной, — пишет она тете Виллемине, — нам так хорошо вместе. С самой первой встречи мы поняли друг друга, словно были знакомы всю жизнь […] Все отлично, и я прилагаю все усилия для того, чтобы содержать дом в чистоте и порядке.
Должно быть, семейная идиллия внушала отцу чувство вины. В те дни он шлет Винсенту послание, в котором пытается утешить его, дать понять, что они по-прежнему близки. Однако эффект получается прямо противоположный.
Как же мучительно — думать о тебе, запертом в четырех стенах в окружении умалишенных, да еще и когда за окном весна. Мне больно сознавать, что, пока я наслаждаюсь счастьем, ты, должно быть, переживаешь самые ужасные моменты в своей жизни.
Зачем он это пишет? Разве такие слова могут принести утешение?
Читая его строки, я задумываюсь о том, насколько неоднозначно вел себя порой мой отец: он мог быть заботлив и вместе с тем удивительно циничен.
В психиатрической лечебницеНа следующий день после свадебной церемонии, прошедшей в его отсутствие, Ван Гог добровольно ложится в клинику, поддавшись давлению полиции и местных жителей Арля. Спустя неделю он прибывает в Сен-Поль-де-Мозоль с официальным письмом от Тео. Винсент, всю жизнь мечтавший о том, как, вооружившись рекомендательным письмом от брата, предстанет перед известными коллекционерами или владельцами крупной галереи, направляется сквозь сад к входной двери психиатрической клиники, держа в руках следующее послание.
Прошу допустить моего брата Винсента Виллема Ван Гога, 36 лет, рожденного в Гроот Зюндерте (Голландия) и ныне проживающего в Арле, к лечению в вашу клинику. Указанная персона выражает согласие на госпитализацию. Прошу вас поместить его среди пациентов третьей категории.
Пока Тео и Йоханна вкушают первые моменты счастья супружеской жизни в новом доме, Винсент, находящийся за шестьсот километров от них, покидает Желтый дом, с которым было связано столько надежд и стремлений, и едет в приют для душевнобольных.
Восьмого мая в 8:51 дядя в компании преподобного Салля садится на поезд, идущий из Арля в Тараскон — первую остановку на железнодорожной линии Арль — Париж. Там они пересаживаются на узкоколейку, поезд не спеша пыхтит среди возделанных полей. Хотя расстояние до Сен-Реми всего пятнадцать километров, поездка занимает полдня.
Расположенный на фоне крутых скалистых холмов, городок Сен-Реми-де-Прованс выглядит очаровательно: вдоль покрытых булыжником улочек здесь и там примостились небольшие домики. Исторический центр окружен зеленым бульваром, а за ним простирается характерный для юга Франции пейзаж, сотканный из оливковых деревьев, перемежающихся виноградниками и кипарисами. Воздух наполнен ароматами дикого тимьяна и розмарина, повсюду стрекочут цикады. Выйдя за пределы города, я направляюсь пешком к древнему монастырю Сен-Поль-де-Мозоль, на протяжении тысячи лет являющемуся местом паломничества.
Сегодня
