Дмитрий Петров - Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

Вот и получи оплеуху. Чтоб не больно-то революционно клокотал. А вождь бетоннорожих Грибачев – славься-славься, «поэт-солдат», «без промаха бьющий по идейным врагам».

То была огромная победа консерваторов.

А потом…

Канун 8 Марта – Международного дня трудящихся женщин – стал их триумфом. Хоть и неполным. Как положено в такой день, а авангарде бойцов выступила дама – советская писательница польского происхождения, лауреат Сталинских премий 1943, 1946 и 1956 годов Ванда Василевская. С трибуны она заклеймила молодых литераторов, что мешают строить социализм в братской Польше, раздавая недобитым варшавским журнальчикам с ревизионистским душком сомнительные интервью. Да кто ж эти злыдни? А всё те же, проклятьем заклейменные, Вознесенский и Аксенов. Ах, вот оно что! А ну на трибуну! Обоих! На публичную порку, коленками на партийный горох!..

5

Аксенов вышел на трибуну вторым. Первым вызвали Вознесенского.

– Как и мой великий учитель Маяковский, я – не коммунист. – начал он.

И услышал за спиной мощный рык Хрущева…

Тут, хочешь не хочешь, а уместна цитата из стенограммы, конечно, приглаженной: "Почему вы афишируете, что вы не член партии? "Я не член партии" – вызов дает. Сотрем всех на пути, кто стоит против Коммунистической партии, сотрем!.. Я боец и буду бороться против всякой нечисти. Мы создали свободные условия не для пропаганды антисоветчины. Ишь ты какой – "Я не член партии!" <…> Нет, вы член партии, только не той партии!..Здесь либерализму места нет, господин Вознесенский! Ваши дела говорят об антипартийщине, антисоветчине. <…>

В тюрьму мы вас сажать не будем, но если вам нравится Запад – граница открыта…»

Крича на Вознесенского, Хрущев обращался ко всем либералам. Следом вызвали Аксенова. Так оба они – поэт и прозаик – стали главными мишенями главы. Оба на трибуне. На обоих он орет. Обоих пытается унизить. Обоим грозит кулачищем.

Думаю, потому-то Аксенов и объединил их обоих в одном герое – писателе Пантелее по фамилии Пантелей – в том эпизоде романа «Ожог», где речь об этой мерзкой сцене.

«…Зал гудел сотнями голосов, словно некормленый зверинец.

– Пантелея к ответу!

– Пантелея на трибуну!

– Идти, что ли? Идти, что ли, товарищи? <…>

– Слово имеет товарищ Пантелей.

Ледник под ногами Пантелея стремительно пополз вниз… увлекая к трибуне. <…>

Как? Вот этот… и есть коварный словоблуд, вскрывающий сердца нашей молодежи декадентской отмычкой, предводитель… орды, что тучей нависла над Родиной Социализма?

– …дорогие товарищи дорогой кукита кусеевич[66]…справедливая критика народа заставляет думать об ответственности… истинно прекрасные образы современников и величие наших будней среди происков империалистической агентуры, как и мой великий учитель Маяковский… я не коммунист, но…

Мощный рык Главы ворвался в дыхательную паузу Пантелея:

– И вы этим гордитесь, Пантелей? Гордитесь тем, что вы не коммунист? Видали гуся – он не коммунист! А я вот коммунист и горжусь этим!.. (крики «Да здравствует дорогой Кукита Кусеевич!», «Позор Пантелею!») Распустились, понимаете ли! Пишут черт-те что! Рисуют сплошную жопу! Снимают дрисню из помойной ямы! Радио включишь – шумовая музыка-джаст! На именины придешь – ни выпить, ни закусить, сплошное ехидство! Мы вам здесь клуб Петефи[67] устроить не дадим! Здесь вам не Венгрия! По рукам получите, господин Пантелей! Паспорт отберем и под жопу коленкой! К тем, кто вас кормит! В Бонн! (Оживление в зале, возгласы: «за границу Пантелея!», «психи, шизоиды, за границу их, в Анадырь!».)

Пантелей: (на грани обморока…) Кукита Кусеевич, разрешите мне спеть!<…>

Возглас с армянским акцентом «хватит демократии, пора наказывать!», добродушный смех – ох, мол, эти кавказцы.

– Вот так, господин Пантелей! История беспощадна к ублюдкам и ренегатам всех мастей!..

Пантелей (из пучин обморока):

– Разрешите мне спеть, дорогие товарищи!<…>

Глава поднял вверх железные шахтерские кулаки.

– Всех подтявкивателей и подзуживателей, всех колорадских жуков и жужелиц иностранной прессы мы сотрем в порошок! Пойте, Пантелей!

Незадачливый ревизионист растерялся от неожиданной милости… собираясь грянуть «Песню о тревожной молодости»… медовым баритоном завел «Песню варяжского гостя». <…>

– Поете, между прочим, неплохо, – хмуро проговорил Глава.

Пантелей… увидел, как из-за пальцев поблескивает клюквенный глазик Главы. Ему показалось, что Глава подмигивает ему, будто приглашает выпить.

– Поете недурно, Пантелей. Можете осваивать наследие классиков. <…> Будете петь с нами, разовьете свой талант. Запоете с ними… в порошок сотрем. С кем хотите петь?

– С моим народом, с партией, с вами, Кукита Кусеевич! – спел Пантелей теперь уже нежнейшим лирическим тенором, но, как заметили "правые", без искреннего чувства…

Глава неожиданно для всех улыбнулся: Ну что ж, поверим вам, товарищ – ТОВАРИЩ! – Пантелей. Репетируйте, шлифуйте грани, трудитесь. Вот вам моя рука!

…Крики либералов приветствовали это спасительное и для них рукопожатие…»

На самом деле, выслушав «песню» Вознесенского (как утверждается в книге «Дайте мне договорить!» – стихотворение «Я в Шушенском…»), Хрущев просто буркнул: «Работайте».

Тут-то, продолжает Аксенов, «сержант гардеробной гвардии Берий Ягодович Грибочуев в досаде ущипнул себя за левое полусреднее яйцо – …не клюнул "кукурузник" на наживку!».

Проорался. Постращал. Прилюдно оттоптался на «детях оттепели». Обозвал «подхалимами наших врагов». Довел до запинок, до заикания (на аудиозаписи хорошо слышно). Поезжайте, – провопил, почти повелел, – к чертовой бабушке, поезжайте туда! Наехал попутно «на одного очкастого» – художника Голицина, который вроде как «скептически смотрел». Пообещал, «что теперь уже не оттепель, и не заморозки, а мороз», а «для таких будут самые жестокие морозы»…

Но всё же… Всё же… Не повелся владыка! Не турнул под жопу коленкой ни этих двоих, ни всех им подобных вон из советской страны и советской литературы. А, как и Неизвестному в Манеже, как бы протянул им руку… Ну ничего. Дожмем. Додавим. Наше время.

6

«Седьмое марта 1963 года. Я жду в ЦДЛ, – вспоминает тот день Анатолий Гладилин[68]. – Наши ребята – на встрече Партии и Правительства с творческой интеллигенцией. Наши ребята держатся молодцом, вчера хорошо выступал Роберт… Но почему-то долго затягивается эта встреча с Партией и Правительством.

Наконец в Пестрый зал входит Аксенов.

Лицо белое, безжизненное.