До мурашек. Об играх со временем, неосторожных желаниях и о ворчунах, вечно спасающих мир - Александр Райн
Валера встал посреди дороги и огляделся по сторонам. Передний и задний дворы его хрущёвки заполонили джипы стоимостью с картину Ван Гога каждый, и это при том, что на памяти Валеры в трёх подъездах проживает лишь один бизнесмен – тётя Люда, которая стрижёт на дому.
Спать Валере до следующего рабочего дня оставалось каких‑то пять часов, каждая утренняя минута была на вес золота. Он объездил все дворы и понял, что проще было поставить машину прямо у офиса, в семи километрах от дома. Вечером оттуда все спешат убраться – паркуйся не хочу.
Обозлённый и обессиленный, он достал лист бумаги, написал на нём свой номер телефона и сунул под лобовое стекло. Машина стояла прямо посреди дороги и блокировала единственный выезд со двора, но что поделать?
Он открыл дверь. В лицо тут же ударила ночная прохлада и ещё что‑то тяжёлое, вроде доски.
– Ай! – вскрикнул Валера и попытался дать сдачи, но кулак его прошёл сквозь воздух.
– Доброй ночи! – поздоровался кто‑то, кого не было видно.
– Выходи, трус! – крикнул оскорблённый Валера, жаждущий немедленной вендетты.
– Я тут, – спокойно ответил голос.
– Не вижу! Или ты только исподтишка бить можешь? – Валера вглядывался в темноту, но вокруг не было ни души.
– Отчего же. Вот, держи, – после этих слов раздался скрип, и Валере прилетел пинок под зад.
Мужчина снова вскрикнул, а затем обернулся и увидел перед собой качели. Это было очень странно, ведь минуту назад их здесь не было. Кто‑то принёс их сюда, пока голос отвлекал мужчину.
– Что за хулиганьё? – раскричался Валера.
В окнах загорелся свет.
– Эй там, заткнись, люди спать хотят! – донеслось с верхних этажей.
– Сама заткнись! Я тоже спать хочу! – крикнул в ответ раззадоренный Валера, и через секунду ему в лоб прилетела средних размеров картошка.
– Да что же это за… – чесал он место ушиба.
– Думаю, вам стоит убрать автомобиль, – снова раздался голос.
– Это почему же? Чем он вам мешает? Я что‑то не вижу вашего!
– У меня нет машины.
– Тогда какого лешего вы требуете, чтобы я убрал свой?
– Я не требую – я советую. Устал, мо́чи нет больше терпеть этот жестяной беспорядок. Хватит с меня – утром здесь не останется ни одной колымаги.
– Да кто ты такой?
– Я – ваш двор.
– В смысле дворник? Дядя Вася, это ты тут с ума сходишь?
– В смысле я ваша детская площадка, вернее, то, что от неё осталось. Я ваши скамейки, которые вы все покосили своими бамперами. Я клумбы, что гниют под вашими колёсами. Я трансформаторная подстанция, которую вы облепили со всех сторон, словно мухи. Раньше тут детвора бегала, мяч гоняла, росли цветы, старики играли в домино, бельё сохло на верёвках, обдуваемое свежим, неиспорченным выхлопами воздухом. А сейчас что?
– Дядь Вась, ты бы завязывал со своими фантастическими сериалами, у тебя уже крыша едет, – зевнул Валера и поставил машину на сигнализацию.
– Что ж, ты сделал свой выбор.
После этих слов началось невероятное: раздался треск дерева, скрип и стон металла, разом вспыхнули все фонари, обратив ночь в день. Из земли стали выбираться остатки бывшей детской площадки: горка вырвала свои бетонные корни, баскетбольное кольцо с разбитым щитом начало ползать по земле, словно гусеница, скамейки запрыгали, точно кузнечики, а качели крутили бесконечное «солнышко». Вся эта адская армия начала дубасить дорогой японский пластик, срубать зеркала заднего вида с подогревом у шведских бизнес-классов, обдирать лакокрасочное покрытие – в общем, убивать припаркованный транспорт.
Валера стоял с отвисшей челюстью и наблюдал за тем, как оживший, ничего не стоящий чермет крушит тот, что обычно покупают в кредит. Зрелище было поистине завораживающим. Двор наполнился перезвоном сигнализаций и противным скрежетом. В какой‑то момент мужчина понял, что кроме него никто этого не слышит и не видит, ведь в окнах по-прежнему было темно. Он единственный свидетель адского дворового восстания. А между тем к его машине уже подбирались ржавый рукоход и несколько брусьев, сваренных из труб разного диаметра.
Валера буквально влетел в салон своего авто и повернул ключ зажигания. Деревянный петушок-качалка подскочил на пружине и уже наклонился назад, собираясь клюнуть «Матиз» в капот, когда Валера дал по газам и, не жалея дорогих зеркал соседских машин, вылетел со двора. Он мчал в ночи, глядя по сторонам. Восстание в его дворе было не единственным. Песочницы, словно зыбучие пески, засасывали припаркованные в них «Мерседесы». Футбольные и хоккейные ворота из советской стали одинаково легко разделывались с немецким, американским и японским железом, которое заняло спортивную коробку.
Восстание машин из будущего казалось Валере детским садом. Если уж примитивные качели-противовесы легко расправлялись с подвеской новенького «Икс-семь», то куда там терминаторам против крутящейся карусели‑тошнилки.
Ночной город был зоной боевых действий, и Валера знал, где находится единственная безопасная точка на карте. Туда и помчал.
Утром он прибыл на работу первым, вернее, единственным. Весь остальной город сегодня не вышел. Директор появился лишь после обеда – немного похудевший и с распухшими от слёз глазами. Ночью деревянный паровозик протаранил его «Порше».
Когда весь офис был в сборе и стало понятно, что Валерина машина – единственная уцелевшая, ему начали задавать вопросы. Он охотно рассказал о восстании. Никто ему, разумеется, не поверил, но на следующий день все пустыри были облагорожены и подсвечены, все аварийные постройки, которые десятилетиями гнили, снесены, а овраги с таившимся там мусором засыпаны и закатаны в асфальт. Эти места превратились в парковки, а не оборудованные под машины дворы были оставлены под детские площадки и клумбы, обновлённые по последнему слову.
* * *Как‑то Валера шёл с парковки домой. Теперь нужно было пройти лишние сто метров, но ни один жилец не жаловался, все были довольны, места хватало, да и прогулка перед сном никому не мешала. Возле подъезда он увидел, как «Рендж Ровер» с неместными номерами пытается заехать на газон.
– Добрый вечер. Парковка в ста метрах отсюда. Не могли бы вы переставить машину, пожалуйста, – без намёка на злость обратился Валера к хозяину джипа.
– Иди, куда шёл, – брезгливо ответил мужчина в деловом костюме и запер машину.
Валера пожал плечами и пошёл, куда шёл. Уже подходя к подъезду, он обернулся и увидел бесшумно двигающуюся в направлении машины новенькую горку.
– Ты сделал свой выбор, – послышалось с площадки, когда Валера закрывал дверь.
Зеркало времён
Двадцать девятого февраля директор самой известной в городе фабрики зеркал «Звезда» шёл на работу один. Его карман тянулся к земле под тяжестью огромного замка, который при ходьбе больно бил по ноге. Директор сам выбирал замок, обошёл десяток магазинов, прежде чем решился наконец купить его.
Ощущение было мерзкое, даже пугающее, словно он выбирал гроб.
