Глеб Бакланов - Ветер военных лет

— Товарищ генерал, — поспешно сказал солдат, — вы поосторожнее, это место простреливается немецким пулеметом.

— Что за чепуха? Откуда простреливается?

— А из во-он той будки стрелочника простреливается. Немцы там.

— Быть того не может! Откуда там немцы? Дивизия наша прошла туда?

— Прошла дивизия.

— Ну, так какие же немцы могут быть здесь?

— Не знаю какие, товарищ генерал. Наша дивизия прошла, а там немцы…

Я посмотрел в сторону будки. До нее было метров 500, и выглядела она совсем мирно.

— Нет, ты что-нибудь перепутал, — сказал я солдату. — Неоткуда тут немцам быть. Нету там никого.

— Да как же нету, товарищ генерал, когда они стреляют? — прямо с отчаянием, оттого что я ему не верю, ответил парень. — Вот только перед вами очередь дали!

Было видно, что красноармеец говорит правду. Да и зачем ему врать? Не шутки же шутить его оставили на переезде. Я еще переспросил:

— Давно дивизия прошла?

— Да нет, совсем недавно. Можно сказать, только что и прошла.

«Виллис» благополучно миновал переезд.

По ту сторону железной дороги тянулись сжатые поля, влажные от ночной росы. Поехали по левой дороге. Вскоре показалась околица какого-то села: покосившиеся плетни огородов, сараюшки, баньки. Я развернул карту. Как будто бы для села, лежащего на левом маршруте дивизии, рановато.

— Федоров, — обратился я к водителю, — что-то больно быстро мы до села доехали.

— На хорошей скорости ехали, товарищ генерал, — с некоторым даже самодовольством ответил находчивый шофер.

Выехали на обычную деревенскую улочку. Справа и слева в палисадничках укрылись хатки. Тихо, время раннее. Улочка вывела нас на площадь. Площадь тоже самая обыкновенная, сельская. Но на ней я увидел такое, от чего можно было, по меньшей мере, удивиться. Посередине площади стояла походная кухня, уютно дымя трубою, а вокруг суетились с котелками и кружками готовящиеся к завтраку гитлеровцы.

— Федоров, — вполголоса, чтобы не привлекать внимания фашистов, сказал я, — быстро разворачивайся и — ходу.

Машина взревела и рванулась в обратную сторону. Гитлеровцы, еще более ошеломленные, чем мы, видимо, не сразу поняли, в чем дело, и не сделали никаких попыток преследовать нас.

— Куда теперь, товарищ генерал? — спросил Федоров, едва мы выехали из села.

— Давай обратно, по старому следу. Да не сбейся смотри. И быстрее!

Вскоре мы вновь оказались у знакомого переезда. Не успели затормозить около будочки, за которой укрывался регулировщик, как слева ударила пулеметная очередь. Мы быстро вытащили из машины рацию, укрылись в канаве, и Персюк стал налаживать связь с левофланговым 42-м полком, чтобы уточнить его маршрут.

Когда снова уселись в машину, адъютант лейтенант Скляров, заметив улыбку на моем лице, сказал:

— А вы словно очень довольны приключением, товарищ генерал!

— Конечно, доволен. Все основания, так сказать, для этого имею. Во-первых, все кончилось благополучно. Уже хорошо. А самое главное то, что отступающие немцы оказались фактически у нас в тылу.

— А разве это хорошо? — усомнился адъютант.

— Не хорошо. Отлично это! Ведь немцы-то не наступающие, а откатывающиеся на запад. Значит, мы наступаем так быстро, что упреждаем их отход. Они отступают на Кременчуг. А мы можем прийти туда раньше, взять город будет легче. Фашистам, если мы возьмем Кременчуг, зацепиться будет не за что.

Скляров заулыбался:

— А я, признаться, как-то об этом и не подумал.

Для меня наше маленькое приключение, у которого могли быть большие, во всяком случае для меня, и неприятные последствия, оказалось подтверждением мысли о необходимости увеличить еще более темп нашего марша на Кременчуг. Спешить, надо было спешить изо всех сил. С этими мыслями я бросился догонять ушедшую вперед дивизию.

Гитлеровцы отступали, злобно огрызаясь. То там, то здесь вспыхивали схватки с арьергардами. Но всерьез закрепиться на каких-то удобных рубежах и дать нам решительный бой противник не сумел.

Серьезное сопротивление мы встретили уже на окраинах Кременчуга 29 сентября.

Форпосты немецкой обороны в пригороде мы сбили довольно успешно. Но в окраинных кварталах северной части города завязались жестокие бои. Каждый дом, занятый фашистами, был как крепость, и штурм его требовал значительных жертв. Я задумался над тем, какой бы применить маневр, чтобы выбить противника из городского района с минимальными потерями. Не успел еще ничего придумать, как пополудни пришел приказ: дивизии выйти из Кременчуга и расположиться в районе села Недогарки, севернее города, километрах в пяти-шести от него.

Причины такого передислоцирования были мне понятны. К Кременчугу уже подтянулись другие дивизии нашей армии, сил которых было вполне достаточно, чтобы сломить сопротивление врага и овладеть городом.

Мне предстояло выйти к Днепру и провести рекогносцировку, чтобы определить места, наиболее удобные для форсирования великой реки. Она и сама представляла трудную преграду на пути наступающих войск. К тому же мы вышли на левый, низкий, луговой берег Днепра, а фашисты организовали оборону на высоком, правом, создав там серьезную, глубоко эшелонированную систему укреплений. Точного расположения этих укреплений мы не знали. Не было исчерпывающих сведений и о местах сосредоточения немецких войск на правом берегу. Надо было, как говорит пословица, искать броду, прежде чем лезть в воду.

Целый день мы с командирами полков разъезжали вдоль нашей полосы на левом берегу Днепра. Поднимаясь на редкие прибрежные холмики, разглядывали в бинокли далекий правый берег, скользили взглядом по широкому, могучему течению реки и вновь упирались в песчаную крутизну противоположного берега. Выше по течению тем же занимались командиры соседней, 97-й дивизии.

Наконец мы наметили участок будущей переправы. Он казался подходящим потому, что в этом месте, примерно на середине Днепра, параллельно берегу тянулся низкий песчаный остров, поросший мелким кустарником.

— Понимаешь, чем здесь удобно перебираться? — спросил я Вавилова.

— Ясное дело, понимаю: при наших переправочных средствах все русло Днепра сразу не преодолеть.

— Да, кстати, товарищ генерал, — сказал командир 39-го полка подполковник Харитонов, — колхозники говорили, что можно воспользоваться бревнами от разрушенных изб, что в лощинке лежат.

— Воспользуемся и бревнами, — ответил я. — Только, сам понимаешь, это ведь капля в море. Сколько из этих бревен плотов связать можно? Пять? Десять? А сколько нам надо? Тут все придется в дело пускать: бревна, заборы, калитки. И пора уже начинать готовить эти самые «подручные средства». Давай командуй, обратился я к дивизионному инженеру подполковнику Н. М. Барышенскому.