Гельмут Полле - Отец и сын

Первый отпуск в Абхазии оставил много впечатлений. Посмотрели: чайные плантации, по которым свободно бродят коровы и буйволы, поедая «нормальную» траву и одновременно удобряя; сборщиков чайного листа бичей, нанятых местными колхозниками для обработки своей доли колхозной плантации; технологию производства чая на чайной фабрике; специфические дома абхазов с индюками на лужайке перед двухэтажным домом, семейным кладбищем во дворе за домом, с оградой, оплетённой крупноплодной вкусной ежевикой, которую абхазы не едят; действующую православную церковь 13-го века в Лыхнах, с живущими при ней монашками (по словам местных жителей, единственное в СССР 70-х годов место); мужиков-абхазов, завтракающих плодами инжира, сидя высоко на дереве; Сухумский обезьяний питомник изнутри в нерабочее время, предоперационное и послеоперационное содержание обезьян; озеро Рица, Гагры, Пицунду (вода!!!)…

Дней 10 жили у Геды в Сухуми. Специфический южный двухэтажный дом в центре Сухуми в 100 метрах от моря. Общая, квартир на 20 веранда, заставленная хламом, и по одной комнате на семью. В комнате большая супружеская кровать (на неё нас определили, отказаться невозможно!), на ночь ещё расставляются раскладушки. И это при том, что Терентий Чания известный, печатающийся в Москве, поэт и ответственный секретарь областной партийной газеты на абхазском языке.

Старались уходить на пляж рано утром и появляться поздно вечером. Поразительна летняя погода Сухуми, утром солнце, вечером дождь. Каждое утро под окном стоял «белый пароход», как у Александра Грина. Туристический рейс Сочи Сухуми выполнялся ночью и каждое утро у пристани стоял новый белый пароход. Незабываемое зрелище в восходящих лучах солнца!

Через 20 лет через наших родственников в Абхазии прошла жесточайшая война и сейчас мне ничего о них не известно. В начале войны, в октябре 1992 г. по центральному телевидению России сообщали о пропаже 28-летней журналистки Изиды Чания (та самая Изика, дочь Геды и Терентия, поражавшая нас в 8-летнем возрасте своим любимым блюдом ломтем дыни, густо намазанным аджикой).

Чёрное море так понравилось, что на следующий год решили поехать с детьми. В июне 1973 г. подвернулась льготная путёвка на 2 недели в пансионат Гизель-Дере (6 км южнее Туапсе), а к её окончанию Нина приехала с детьми и матерью.

Гизель-Дере остался в памяти навсегда, так как испытал потрясение, из которого не мог выйти несколько лет. Влюбился. До потери сознания. Влада из Череповца, 27 лет, гуманитарий, выпускница МГУ, замужем, любимый друг (по её словам) известный певец Лев Лещенко. Сказалось полное отсутствие опыта «бабника». Единственная знакомая женщина, которая умудрилась из моего сложного имени изобрести уменьшительно-ласкательное обращение. Она и приехала позже и уехала раньше, да и близки мы были не более 6 дней, но роман развивался стремительно, на виду пляжа. Тогда было непонятно, почему окружающие мне сочувствуют. Практически прекратил есть и пить, т. е. стал мало похож на отдыхающего. Основную часть отпускных (дополнительный повод будущих скандалов) потратил на цветы, за которыми регулярно ходил по шпалам в Туапсе.

Нина и тёща сразу по прибытии на поезде в Сочи обратили внимание как я осунулся. Менее опытная Нина решила, что внешний вид следствие глубокого перепоя. Являясь человеком откровенным, естественно, ничего не смог ночью утаить. Продолжение отпуска превратилось в кошмар. Помимо нас пятерых появились в гостях у дяди Артура мама и папа. И тёща и папа всё меня упрекали за длинный язык. Но слово не воробей… Эта поездка к родственникам в Абхазию была для меня последней (в глаза никому смотреть не мог), Нина же была там не один раз (позже, когда я уже был в Томске, поступил и учился в ТИИ сын Геды).

Начал вести дневник, часть процитирую, чтобы передать свои ощущения того времени (подряд цитировать не могу, слишком личностный характер носят записи). Справедливости ради следует заметить, что на кое-что взгляды автора за два десятка лет изменились. Спешащий читатель спокойно может пропустить дневниковые эмоции.

14.10.73 г. Много лет я мечтал завести дневник и вот, наконец, потребность в этом взяла верх над ленью. Каждый человек должен иметь кого-либо, с кем можно поделиться внутренними переживаниями. Сейчас у меня нет такого человека. В такое время и думаешь как правы христианская и другие религии, позволяющие изложить в исповеди свои внутренние переживания без опасения быть осмеянным или даже быть выставленным на посмешище перед публикой, любящей смаковать чужие неприятности.

К сожалению, я и с тобой не могу быть полностью откровенным, так как всегда существует большая вероятность, что Нина найдёт и, естественно, прочитает мои записи. Затем автоматически сработает характер Нины, а она никогда не желает сдерживать своих отрицательных эмоций, и опять пойдут шушуканья на факультете, а может и в ректорате, о семейных взаимоотношениях Полле. Как меня это угнетает, что и ректор и проректор рассуждают со мной об отношениях с женой.

Люди часто считают меня нелюдимым, но это заблуждение тех, кто меня мало знает. Ведь никто же так не считал в студенческие годы. Просто я трудно схожусь с людьми, какой-то внутренний тормоз не позволяет мне сходиться так, как, скажем, с Аникеевым. И это даже с теми людьми, которые мне нравятся, или которых уважаю. С теми же, кто выражает ко мне неприязнь, я совсем не умею вести себя. Исключение Магарил, но этот умён и, несмотря на всё происшедшее между нами, ценит некоторые мои качества, хотя и старается не давать им хода.

В том, что у нас практически нет семейных друзей, виноваты мы сами. Ведь сфера нашей деятельности это сосуществование эгоистов. Формы проявления разные, а суть одна. Если меня считать эгоистом, то что можно сказать о Неупокоеве, Ушкаловой, Щипанове, Шумове, Шаброве, Жихареве, Пнёве, Баканове, Захарове, Магариле, Амелине…[ведущие сотрудники химфака ТИИ.] Практически это качество присуще всем научным работникам, желающим чего-то добиться в жизни и продвигающих в меру способностей науку. Может быть именно поэтому на факультете почти нет деятельных личностей, которые были бы очень дружны в семейной обстановке. А те компании, которые образуются, быстро распадаются (Шабровы + Подборновы; Полле + Ушкаловы, Щипановы, Жихаревы). Просто в таких компаниях неинтересно: бесконечно пережёвываются факультетские сплетни. Лично мне становится тошно от этого, тем более, что знаю, как все на факультете, более или менее расположенные к нам, благодаря Нине, бесконечно перебирают наше грязное семейное бельё.

...Мне кажется, что постоянная грубость Нины делает и меня чёрствым. Сколько себя помню в семье родителей было несколько ссор, где самым грубым ругательством было «дурак». Но это раз в несколько лет. То же, что выношу дома я, мои родители представить себе не могут, да и большинство окружающих нас людей. Так уж принято в обществе, в большинстве семейных неурядиц виновным считают мужчину, и Нина систематически этим играет на публику.