Виктор Корчной - Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца

Б. Црнчевич: «Почему Виктория Шеппард и Стивен Майкл Двайер решили помочь эмигранту — останется тайной. Они неожиданно появились в одно прекрасное утро в Багио и предложили Корчному бесплатную помощь. Фрау Лееверик встретила йогов с распростертыми объятиями и представила их всем как молодых, умных и религиозных людей, которым вера запрещает творить зло. Но так как Зухарь приносит зло Виктору Львовичу, то вера позволяет, даже приказывает Виктории и Стивену нейтрализовать злого чародея, сделать его беспомощным и бесплодным. Но при этом не нанести вреда!» («Эмигрант и Игра»).

Не в привычках советского человека терпеть своих врагов. На расширенном военном совете (с участием Кампоманеса!) для начала было решено, что йоги хотя и могут находиться в зале, но должны сидеть нормально и в европейской одежде, а не в своих традиционных оранжевых балахонах. И, кроме того, располагаться в отдалении от советской делегации...

Двадцатая партия стала для меня одной из труднейших в матче. Я применил дебют, который не играл никогда в жизни,,— защиту Каро-Канн. Мне удалось уравнять шансы, но тут, переоценив свою позицию, я увлекся неправильной идеей и столкнулся с серьезными затруднениями. В цейтноте — еще пара ошибок, и партия была отложена уже в совершенно проигранном для меня положении. Над записанным ходом Карпов (небывалый случай!) продумал полчаса, но (как уже бывало не раз) избрал ход попроще, уклонившись от опасных, как ему казалось, осложнений. Запиши он активный ход, всех этих «осложнений» хватило бы хода на три-четыре, а потом я мог со спокойной совестью сдаться...

Придя на доигрывание, я, к своему удивлению, увидел у входа в зал карауливших меня Зухаря и остальных «товарищей». Тут я понял, что доигрывание будет нешуточным. Так и есть: Карпов не записал выигрывающий ход! Но мое положение все равно оставалось тяжелым. После размена ферзей партия перешла в эндшпиль, где у меня почти не было ходов. Кроме пешечных, с виду весьма опасных! И это-то испугало Карпова. Он опять избрал наиболее прочное продолжение, и — о чудо! — я убежал на ничью. После этой партии Голомбек заявил, что отныне он поверил в загробную жизнь!

Накануне 21-й партии собралось жюри. Кампоманес объявил, что мои йоги — члены организации «Ананда Марга», которых обвиняют в покушении на индийского дипломата. Они находятся под следствием, но за недостатком улик с февраля 1978 года отпущены под залог. Поскольку они потенциальные преступники, то не должны находиться в зале. Этакая советская точка зрения! Во всем мире в юриспруденции принята так называемая «презумпция невиновности»: пока не собраны доказательства, что человек совершил преступление, с ним нельзя обращаться как с преступником. А тут все наоборот! И — извините за набившую оскомину фразу — жюри послушно приняло советскую точку зрения. Хотя совершенно очевидно, что опасных преступников, настоящих террористов не выпустили бы ни за какие деньги.

В 21-й партии Карпов применяет сногсшибательную новинку. Он жертвует фигуру, атакуя застрявшего в центре белого короля. Но я отклоняю жертву, спокойно заканчиваю развитие фигур, и вскоре выясняется, что черные у разбитого корыта. Из их атаки ничего не вышло, а белые выиграли пешку... При доигрывании мне удалось сломить сопротивление противника, и счет стал 4:2. Я считаю эту партию моим лучшим достижением в матче.

Примечательно, что именно в те дни на свет появился меморандум Кампоманеса с предупреждением «о возможности прекращения матча в целях обеспечения личной и общественной безопасности». По

счастью, в Багио эта во всех отношениях новаторская идея не была реализована. Зато в Москве, в феврале 1985 года, Кампоманесу удалось-таки прекратить тревожно затянувшийся матч между Карповым и Каспаровым, что явилось, по словам М- Ботвинника, «совершеннейшим безобразием, слава Богу единственным за всю историю шахмат!»

Двадцать вторая партия. Успешно защищаюсь в худшем эндшпиле. Дело близится к ничьей, но в цейтноте я допускаю явный промах, и Карпов выигрывает пешку. Цейтнот закончился, у меня совершенно безнадежно. Но, видимо, в тот день «йогурт» оказался слишком питательным. Карпов продолжал играть как заведенный (хотя мог бы и отложить партию), сделал четыре слабых хода подряд, и в отложенной позиции ничья была уже не за горами.

Вообще, в Багио Карпов испортил немало выгодных для себя окончаний. Но, скажем, в статье моего бывшего соотечественника гроссмейстера Г. Б. Сосонко, напечатанной в голландском шахматном бюллетене, я прочел фразу о «безукоризненной эндшпильной технике симпатичного чемпиона мира». Гм... Может быть, эта фраза — дань совсем другой советской технике, военной?..

Пока идет партия за партией, йоги не теряют времени даром. Они учат меня и моих друзей своему искусству. Даже Кин подчас стоит на голове, что, по словам зрителей, напоминает им о печальном состоянии Пизанской башни. Йоги устраивают прием — все мои болельщики приглашены. Все знакомятся с ними, все в восторге от их обращения, эрудиции, гостеприимства. Ничего удивительного, что они вызывают всеобщую симпатию. Оба в разное время окончили Гарвардский университет, Диди разговаривает на 10 языках, весьма начитанна, у Дада тоже философский склад ума...

Что касается их судебного прошлого или настоящего, они объяснили нам, что организация «Ананда Марга» возникла в Индии, где в момент правления Неру и Индиры Ганди были очень сильны коммунисты. В ее рядах оказались сотни тысяч людей, в десятках стран мира появились пропагандисты нового учения. Почуяв опасность, коммунисты постарались опорочить организацию в глазах народа. Они сумели упрятать в тюрьму ее лидера — он провел в заключении семь лет без суда и следствия! Они организовывали провокации, убийства, совершаемые якобы руками членов «Ананды Марги»! В одну из таких ловушек и попали Диди и Дада.

Ну что ж, только такие люди — сильные, смелые — могли помочь мне в борьбе, которая давно уже вышла за рамки

шахматной доски!

Между тем противник нагнетал давление. Очередным вердиктом жюри йогам было запрещено жить у меня в отеле.

Еще через несколько дней решением Кампоманеса, подтвержденным жюри, йогам запретили пользоваться автомобилями, приданными моей делегации, и вообще появляться в моем отеле!

Черт возьми, почему, спрашивается, в Маниле йоги имеют полную свободу передвижения, могут находиться где угодно, а в Багио, где полным-полно вооруженной охраны местного и советского происхождения, им чинят какие-то препятствия?!

Я очень разозлился, когда узнал, что йогов заставили дать «подписку о невыезде» с моей дачи, где они находились. Я разозлился на Кина, который исподтишка, не ставя в известность о своих действиях ни меня, ни фрау Лееверик, предавал мои интересы. Я написал письмо Лим Кок Анну: