Семен Гейченко - Завет внуку

Какой же грот мог быть в Михайловском?

Много лет обследовал я парк и рощи Михайловского. Я пересмотрел в архивах Москвы, Ленинграда, Пскова документы по содержанию и благоустройству за многие годы его существования, ознакомился с материалами реставраторов Михайловского в советское время — К. Романова, В. Щуко, В. Голубева и других, производил археологические раскопки. Много раз проходил я по аллеям и дорожкам парка, сопоставлял их с убранством бывших помещичьих садов и парков Псковщины. Многое мне мерещилось, пока однажды в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде мне не попало на глаза «Письмо в редакцию газеты «Россия» местного жителя — исправника Г. Карпова», опубликованное газетой в номере от 14 ноября 1899 года. К моей великой радости, я нашел в этом письме-заметке следы того грота, которые так долго, но безуспешно искал.

Вот это письмо:

«Как уроженец той местности, я с детства имел случай бывать в Михайловском, где тогда проживал младший сын поэта Григорий Александрович Пушкин, и должен сознаться, что с тех пор, как я начал сознательно относиться к таланту великого поэта, я всегда выносил от посещений Михайловского несколько грустное впечатление, обусловленное тем, что владелец его, поддерживая в блестящем виде усадьбу, состоящую в большинстве из позднейших построек, не имеющих непосредственной связи с личностью поэта, оставлял на произвол судьбы те немногие предметы, которые действительно связаны с моментами творческой деятельности Пушкина, но имеют несчастье находиться вне пределов усадьбы, как, например, знаменитый грот Пушкина, три сосны с «молодым поколением».

С тех пор как Михайловское стало государственным достоянием, прошло полтора года…

Подъезжая к усадьбе, я заметил пушкинский грот, еще недавно носивший следы свода, а теперь представляющий собою холмик земли, и, только хорошо зная местность, я догадался, что это его могила, а не остатки какой-то картофельной ямы, затем я заметил ремонт каменного амбара, недавно выстроенного для складки льна, и, признаюсь, недобрая догадка зародилась у меня в душе…

…Камни от грота могут понадобиться для ремонта хотя бы того же обычного сарая…

Грустно подумать, что пройдет, может быть, еще несколько лет, и медленная Лета поглотит последние реликвии великого поэта, еще сохраняющиеся в Михайловском».

К сожалению, в своем письме Г. Карпов не указал точное место, где находился грот.

Продолжая поиск, я обратил внимание на довольно большой холм, подобный кургану с плоской вершиной, расположенный у кромки дорожки, ведущей от Еловой аллеи к ганнибалову Черному пруду. В центре его, на стороне, обращенной к усадьбе, хорошо видны следы довольно большой земляной выемки, направленной в глубь холма. Вскоре мне удалось найти открытку, изданную в 1911 году, на которой воспроизведена фотография холма с надписью: «Пушкинский уголок, с. Михайловское». «Уголок в лесу. Фото Н. Филимонова». На снимке хорошо видны весь холм и следы выемки в центре его. Сопоставляя фото холма, снятые в разные годы, я вспомнил, как фашисты, строившие в 1943–1944 годах свою военно-оборонительную линию «Пантера», в числе прочих парковых сооружений воспользовались и этим местом, превратив его в укрытие своеобразный блиндаж. Со стороны, обращенной в глубину парка, они вырыли пещеру, сделав в ней небольшую пристройку — деревянное, покрытое землей и дерном крыльцо. После изгнания гитлеровцев это сооружение было нами использовано для бытовых нужд заповедника — была устроена банька. Она состояла из крыльца, маленьких сеней-раздевалки размером два на два метра и самой баньки-парилки с трубой, выведенной к вершине холма. Земляной потолок был обшит досками и укреплен на деревянных бревенчатых столбах, печь-каменка была сложена из камня-булыжника. Банька просуществовала до конца 1947 года. В начале 1948 года в связи с подготовкой Михайловского к юбилею 150-летия со дня рождения Л. С. Пушкина она по указанию руководства реставраторов «Ленакадемстрон» была разобрана, камни и доски увезены, а холму была придана та форма кургана, какую мы видим сейчас. В архиве Пушкинского заповедника сохранились две фотографии этого места, снятые перед разборкой блиндажа-баньки.

Итак, какой же вид, какой архитектурный характер имел михайловский грот в пушкинское время?

Полагаю, что холм в основном остался такой же, как сейчас. Он был насыпан тогда, когда по распоряжению Ганнибала был вырыт находившийся рядом глубокий пруд. Землей для холма послужил грунт, вырытый из котлована. В центре холма была устроена пещера. Вход в нее был обложен булыжными камнями в виде арки. Остатки камней и сейчас лежат у подошвы холма.

Пещера была неглубокая, стены ее выложены дерном, потолок держался на четырех деревянных столбах-спаях. Внутри грота, как то было положено и рекомендовано тогдашними парковедами, стоял дерновый диван или скамейка и небольшой, тоже дерновый столик. Иногда по вечерам здесь зажигалась лампада-светильник. Все было сказочно и просто.

Слово «пещера» довольно часто встречается в поэзии Пушкина михайловского периода…

Для восстановления этого ныне совсем забытого пушкинского памятника требуется совсем немногое. Главное здесь есть, остальное приложится.

Глава 32

ПИСЬМЕНА

Когда люди уходят, после них остаются вещи. Вещи безмолвно свидетельствуют о самой древней истине — о том, что они долговечнее людей. Вез вещей Пушкина, без природы пушкинских мест трудно понять до конца его жизнь и творчество. Это хорошо знали еще современники поэта, и лучше всех — Александр Иванович Тургенев, писавший о доме Пушкина, о соснах, сирени, гульбище и многом другом в Михайловском. Сегодня вещи Пушкина — в заповедниках и музеях. Здесь они живут особой, таинственной жизнью, и хранители читают скрытые в них письмена.

…Пушкин любил трости и палки. Они были у него разные. В кабинете поэта, в его квартире-музее на набережной реки Мойки в Ленинграде стоят три трости: деревянная с набалдашником из слоновой кости, на кости вырезана надпись «А. Пушкин», ее изобразил художник П. Ге на своей картине «Пушкин и Пущин в Михайловском». Вторая деревянная (камышовая) с ручкой, в которую вделана бронзовая золоченая пуговица с мундира Петра Великого. Эта пуговица была подарена Петром своему крестнику арапу Ибрагиму Ганнибалу. Как трость попала к Пушкину, неизвестно. Может быть, здесь, в Петровском, он получил ее в подарок от деда? Третьи трость орехового дерева с набалдашником из аметиста.

Нужно думать, что, кроме этих тростей, у Пушкина были и другие палки-трости. Одну из них он изобразил на своем михайловском рисунке. Другую изобразил на портрете Пушкина его современник художник П. Чернецов в 1830 году.