Поль Зюмтор - Вильгельм Завоеватель

Король Генрих I унаследовал от отца и более дальних предков физическую силу и обостренное чувство собственного достоинства. Почти не обладая реальной властью, он тем не менее умел иными средствами поддерживать свой престиж. Так, он взял себе в жены дочь великого князя Киевского Анну Ярославну. То, что называли его королевским двором, представляло собой, если речь не шла о больших съездах вассалов, горстку вечно ссорившихся и интриговавших родных и приближенных, а также нескольких доверенных лиц и советников, зачастую временных и не обладавших необходимой квалификацией. Генрих I не любил ни монахов, ни ученых. Примечательно, что именно в годы царствования этого правителя и в связи с его личностью возникло знаменитое народное суеверие, приписывающее королю Франции чудесное свойство исцелять одним прикосновением руки золотуху или королевскую болезнь, весьма распространенный в те годы недуг. На протяжении всех тридцати лет правления действиями Генриха I руководила одна-единственная политическая идея: не допускать, чтобы один из его вассалов слишком высоко поднимался над другими. Для этого он натравливал одних на других, пользуясь удобным случаем и не гнушаясь самыми низкими интригами. Этим объясняется переменчивое, а под конец и откровенно враждебное отношение этого короля к герцогу Нормандскому: так, еще при жизни Роберта он под благовидным предлогом забрал обратно восточную часть графства Вексен до реки Эпт.

Уже двадцать лет сыновья англосаксонского короля Этельреда, Эдуард и Альфред, жили под покровительством герцогов Нормандии, коим приходились родственниками по женской линии. По всей видимости, они были в дружине Роберта, участвуя в его кампаниях и пребывая в его замках. К 1030 году они достигли уже зрелого возраста. Их сестру Роберт выдал замуж за графа Вексена. При всем том, пока в Англии господствовал Кнут, в отношениях Нормандии с этой страной ничего не менялось. И все же можно полагать, что в окружении герцога Нормандского ностальгические воспоминания принцев-изгнанников способствовали вызреванию намерения совершить вторжение на соседний остров. Есть основания предполагать, что в период между 1030 и 1034 годами герцог Роберт решился на подобную авантюру, собрав в Фекане флот, чтобы высадиться на побережье Суссекса, однако сильная буря, застигшая нормандцев на полпути к цели, отбросила их назад к Котантену. Но в любом случае шансы на успех были призрачны. Кнут твердой рукой правил, по крайней мере, в южной части Англии, где его власть выглядела, и небезосновательно, весьма стабильной. Только на севере, в Нортумбрии, не прекращалась борьба кланов, что в конце концов привело к расколу этого древнего англосаксонского королевства, и бразды правления там взяли в свои руки эрлы, представители традиционной англосаксонской знати. Герцог Роберт, первоначальные победы которого повысили его авторитет и, возможно, породили в нем честолюбивые замыслы, наверное, чувствовал в себе силы возвести на английский престол одного из кузенов, который, будучи всем обязанным ему, стал бы послушным исполнителем его воли.

Реальная власть, которой он обладал, не столько была его личной заслугой, сколько определялась общим положением дел в Нормандии в конце первой трети XI века. Демографическая ситуация, несмотря на свирепствовавшие целое десятилетие войны, была вполне терпимой — во всяком случае, ни одна область в стране не пришла в запустение. Очевидно, по этой причине экономика герцогства сравнительно легко оправилась от тех испытаний, которым подверглась Нормандия в годы малолетства Вильгельма Завоевателя. Административное устройство также не внушало опасения, поскольку Роберт худо-бедно сумел продолжить начатое его дедом и отцом. Действительно, документы той эпохи свидетельствуют, что при герцоге существовало некое подобие административного аппарата. Трудно очертить круг его полномочий, что же касается персонального состава, то на административную службу привлекались главным образом бароны, а это значит, что радеть об интересах центральной герцогской власти поручалось тем, кто был главным виновником феодальной раздробленности. И все же герцог Нормандский располагал более эффективным средством управления, чем прочие правители в то время. К 1035 году в герцогстве имелись в наличии все основные рычаги государственной власти, которые спустя тридцать лет с максимальной эффективностью задействует Вильгельм Завоеватель.

Эта нормандская «администрация» мало отличалась от той, что появилась впоследствии в других странах Западной Европы. Несколько раз в год бароны собирались у герцога в силу своей вассальной обязанности служить ему советом, образуя тем самым палату (cour). Она совещалась и, по требованию правителя, принимала решения по всевозможным вопросам, включая и такие, как перенос святых мощей или объявление дальнего военного похода. Начиная с первых герцогов Нормандских, ни одно по-настоящему важное решение не принималось без одобрения палаты. В ее состав входили светские и духовные вассалы герцога, находившиеся в постоянном контакте с ним, которым он иногда поручал специальные задания. Так, ежегодно на Пасху в аббатстве Фекан собиралась палата, в составе которой заседали епископы герцогства и некоторые графы, которым вменялось в обязанность разбирать судебные тяжбы, относящиеся к сфере компетенции герцогского суда. Кроме того, со второй половины X века определенное количество должностных лиц постоянно находилось при герцоге; в частности, это были камергер, виночерпий, стольник, сенешаль и нотарий (своего рода секретарь). Эти должности (они встречались тогда в большинстве территориальных княжеств) первоначально носили характер домашних служб, однако по мере расширения герцогских доменов трансформировались в квазипубличные. Герцог держал в своих руках этих «должностных лиц», пока они не сумели превратить должности, на которые назначались, в наследственные.

Появившийся при Ричарде II орган финансового управления, само существование которого в ту отдаленную эпоху вызывает удивление, дополнял это находившееся в зачаточном состоянии правительство, по составу более или менее совпадавшее с ближайшим окружением герцога. Это была своего рода коллегия {camera), состоявшая из людей, овладевших искусством счета, которым вменялось в обязанность контролировать поступление герцогских доходов. Вполне вероятно, что уже во времена Роберта Великолепного герцог оценивал свои доходы не натурой (как это обычно делалось тогда), а в денежном исчислении.

На территории, составлявшие его домен, герцог направлял своих представителей — виконтов, доверенных лиц, наделенных широкими полномочиями: сбор податей и налогов, поддержание общественного порядка, созыв ополчения и надзор за герцогскими замками. Виконт контролировал деятельность подчиненных ему должностных лиц, лесничих и сборщиков налогов. Именно последние непосредственно занимались взиманием пошлин с товарооборота, причитавшихся герцогу. Зато виконт лично взимал судебные пошлины и налоги, выплачивавшиеся при переходе собственности к другому лицу, а также десятины в пользу церквей, находившихся под патронатом герцога, доходы от чеканки монеты, вассальные вспомоществования и оброки с непосредственных держателей земельных наделов. Всё это в совокупности составляло доход герцога.