Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых - Валентина Николаевна Муренкова
На следующий день после приезда в Москву вообще случилось невероятное – известный на всю Россию старец, к которому в его монастыре не пробьёшься, и люди неделями ждут, чтобы попасть к нему на приём, и вот он запросто оказался на службе в маленьком храме, уже не помню, где именно. И мы все почему-то тоже туда приехали, и отец Георгий зашёл в алтарь и сослужил старцу на вечерней службе, и там наш батюшка не только смог задать свои вопросы, но старец позвонил кому-то из своих духовных чад, и нас устроили жить в просторной московской квартире просто так по одной его просьбе. Хозяева этой квартиры проводили лето на даче, но радушно нас встретили, накормили, и тогда я наконец-то увидела бытовую мечту эпохи – первый в жизни евроремонт. А ещё там была ванная!..
После той вечерней службы старец с пророческим именем, маленький сухонький старичок с белоснежными волосами и бородой, вышел из алтаря, ему поставили стул и аналой, и он сидя стал исповедовать всех желающих. Наши девочки просто взяли у него благословение, а мы с Женькой пристроились в небольшую очередь. Меня опять начало дико трясти, потому что настало время решиться и задать самый главный на тот момент вопрос – что мне делать, выходить замуж или нет? А потом смиренно принять ответ и поступить, как скажет старец.
Дело в том, что перед самым нашим отъездом в Дивеево вдруг вернулся из Греции мой дорогой эстет, о котором я старалась не думать, пока лежала в больнице, лечила Альку и жила бурной церковной жизнью.
Поездка у него сложилась неудачно, продать работы почти не удалось, они с другом измучились от жары и безденежья, и, едва собрав нужную сумму на обратную дорогу, выехали автобусами через Болгарию. В греческом автобусе он чуть не умер, потому что все курили, у каждого кресла имелась своя пепельница, так что бедняга потом едва отдышался и всю дорогу думал о жизни, переосмысливал ценности и принял окончательное решение, что пора ему жениться и жить по-человечески.
Мой друг появился в мастерской в прохладную погоду, два дня он молча сидел на крыльце под дождём и приходил в себя, а потом сделал мне предложение, обещал быть верным мужем и предоставить мне духовную свободу. С Алькой они ладили, и он выразил готовность стать ей отцом, очень хотел венчаться, и даже привёз мне в подарок красивую длинную юбку.
Год назад о таком счастье я и мечтать не смела, а сейчас насколько же всё невовремя! Тут конец света на носу, а он жениться собрался!
Хорошо, что я уже купила билеты в Дивеево, мы уезжали на следующий день, и не сказав ему ничего определённого, я всю поездку молилась до исступления, чтобы мне явился знак, как правильно поступить – смиряться в браке или тоже смиряться, но под властью духовного отца? Ведь заранее понятно, что совмещать мужа и батюшку невозможно, придётся выбирать кого-то одного!
* * *И вот приближается моя очередь к старцу, а меня трясёт так, что я уже еле стою, ноги ватные, горло перехватило, и мне кажется, что бесы душат меня, чтобы не подпустить к святому человеку. Я заметила, что женщина, которая исповедовалась передо мной, встала на колени – и поза смиренная, и гораздо удобнее разговаривать с сидящим на стуле маленьким старичком. Вот и я поступила так же, рухнула на колени, потому что ноги уже совсем не держали.
Задыхаясь от волнения, я коротко рассказала мою историю и спросила старца, что мне делать? Под конец моего сбивчивого монолога слёзы хлынули сами собой, сердце колотилось где-то в горле, и я поняла, что не вынесу никакого ответа. Вот сейчас старец скажет, как мне нужно поступить, и я тут же умру!
Но он молчал, казалось, вечность, а потом сквозь бушующую во мне какофонию панических мыслей, вдруг стал долетать тихий шелест его голоса, и вскоре я даже смогла различить слова:
– Ну деточка, ну что ты плачешь, всё у тебя будет хорошо, вот увидишь, год пройдёт, и всё само собой уладится…
– Как год?! – взорвалось в моей голове – уже через три дня я должна сказать «да» или «нет»!!!
Но на моё плечо легла невесомая старческая рука, как кленовый лист в октябре, и в ухо мне опять прошелестело:
– Вот увидишь, деточка, через год всё управится, не плачь!
Так оно и случилось, однако я до сих пор не знаю, действительно ли слышала эти слова? Или милосердное подсознание само придумало ответ?
Да, за год всё действительно управилось, причём нам даже не пришлось ссориться. Я попросила моего друга дать мне время, чтобы разобраться c собой и со своим здоровьем, потому что я опять болела и при этом сама занималась всеми домашними делами.
В то время мы с Алькой жили одни и наконец-то могли свободно молиться дома, ходить в церковь и в воскресную школу, но ежедневная суета оставалась полностью на мне. Я добывала продукты, готовила еду, собирала дочь в школу, встречала из школы, отводила в музыкалку и так далее, поэтому приспособилась работать дома и довольно редко спускалась в мастерскую.
Пока я отсутствовала, там прижилась новая компания, и, кроме нескольких наших приятелей-художников, в мастерской постоянно крутились Юркин младший брат Толик и моя подружка, ещё одна Вера – юная красавица с маленьким ребенком. Она продолжала учиться в нашем училище вместе с Танечкой и Олей и жила рядом с мастерской на соседней улице.
Два года назад мы все весело гуляли на её свадьбе с нашим приятелем Джорджем, длинноволосым рок-гитаристом, им обоим тогда едва исполнилось восемнадцать, и следом у них родилась девочка. Но Джордж явно не был готов к семейной жизни и вскоре попросту исчез, уехал, растворился в пространстве, а Вера с дочкой осталась жить у мамы.
Она сама как-то справлялась с ребёнком, но с учёбой никак, потому что редко появлялась в училище, и перед просмотром у неё скапливалось куча долгов по всем предметам. В мастерской мы все ей помогали, а вскоре я поняла, что Вера не только приходит туда рисовать, когда меня нет, но и остаётся на ночь с моим другом.
Дело житейское, всё понятно.
Добавлю, что вскоре они поженились, и, к чести моего несостоявшегося мужа, он стал прекрасным отцом Вериной дочке, у них ещё родилось двое общих детей, и вот уже четверть века, как они вместе.
Таким образом
