Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион
Увидев, что ряды воинов эмира Сабзевара расстроены, мы двинули своих лошадей, взяв в руки секиры. Очень надеялись мы на то, чтобы разорвать стройный порядок в войсках эмира Али Сайфиддина и прежде, чем мы успели сойтись вплотную с вражескими воинами, на нас посыпался град из камней, и выяснилось, что воины эмира Сабзевара применяют пращи, чтобы метать камни в нас. Град камней представлял опасность больше для коней нежели для нас, часть коней была выведена из строя, те кто вынуждены были таким образом спешиться, возвращались в тыл, так как их дальнейшее пребывание на поле боя становилось бесполезным.
Я мог бы, ради спасения жизни части своих воинов, отдать приказ остановить атаку, однако это было бы неразумно, сделав это, я дал бы возможность эмиру Сабзевара привести в порядок расстроенные ряды своего войска, опять же против нас были бы успешно применены копья. Кроме того, если бы я приказал прекратить атаку, эмир Али Сайфиддин и его воины, увидев что им удалось сорвать наше наступление, воспрянули бы духом, и смогли бы и дальше успешно сопротивляться и проявлять стойкость. По этой причине я пошел на то, чтобы пожертвовать жизнями части своих конников ради того, чтобы привести в смятение и расстроить порядок в рядах войска эмира Сабзевара.
Ургун Четин, командующий южным флангом, как я уже говорил, имел в своем распоряжении две тысячи всадников из числа своих соплеменников. Как коршун он набросился на правый фланг войска эмира Сабзевара. Кувлар-бек, командующий северным флангом, с такой же смелостью, во главе своих воинов-монголов, атаковал левое крыло вражеского. В центре вели сражение я и мои воины, которые, подобно мне были выходцами из Мавераннахра, как и я, они были высокорослые. Они прекрасно сознавали, что всякий, кто проявит на поле боя малодушие или колебание, будет убит мною собственноручно.
Мои воины знали, что в ходе битвы глаза мои будут неустанно следить за действиями каждого из них, и что я могу простить любую провинность, кроме двух, которые считаю совершенно непростительными, — одно из них — это предательство, а другое — нерешительность и малодушие на поле боя. Поскольку на поле битвы я был строг в первую очередь в отношении самого себя и был безжалостен к себе, по этой причине я не мог быть жалостливым в отношении других, и мои воины знали, что нет такой усталости или опасности, с которой я не был бы готов встретиться лицом к лицу.
Когда мы сошлись вплотную с воинами эмира Сабзеара, мы встретили ожесточенное сопротивление. Несмотря на то, что ряды войска эмира Али Сайфиддина удалось расстроить, его воины смогли ещё теснее сплотить свои ряды и преградить нам путь с помощью длинных копий. Каждое копье, пронизывающее грудь или брюхо лошади, спешивало моего очередного всадника и вынуждало его покидать поле боя. Пока вражеские копьеносцы поражали наших лошадей, другая часть его воинов осыпали нас градом камней, точные попадания которых вышибали из седел и валили наземь моих конников.
При всем том, что обстановка на поле боя удручала и была неблагоприятной, я не прекращал наступления, зная, что если наступление остановится, это будет означать поражение. На моем южном фланге Ургуну Четину удалось расстроить боевые порядки воинов эмира Сабзевара таким образом, что те вынуждены были начать отступление. На северном фланге Кувлар-бек успешно продвигался вперёд, я же, находившийся в центре был лишён этой возможности, поскольку эмир Сабзевара сосредоточил здесь лучшую часть своего войска.
Во время схватки удар камнем пришелся по моему шлему, если бы не головной убор камень наверняка пробил бы мою голову при этом, без сомнения, я бы потерял сознание и свалился наземь. Несмотря на то, что эмир Сабзевара сосредоточил в центре поля боя отборные отряды, меня это радовало, так как я видел, что на мою долю выпала тяжелейшая часть битвы. Я не боюсь ни трудностей, ни опасностей, но допускаю, что, возможно, не все мои военачальники таковы, что, столкнувшись с затруднениями в ходе битвы, они могут растеряться, а тот, кто испытывает страх в ходе битвы — непременно погибнет.
Итак, на северном и южном флангах мои воины продолжали наступать, а я, находясь в центре, как ни старался, не мог сломить сопротивление воинов эмира Али Сайфиддина. Тем не менее, мои воины захватили в плен часть из них, и выяснилось, что один из пленных, — Мухаммад Сайфиддин, приходится младшим братом эмиру Сабзевара.
Битва продлилась до наступления темноты. К тому времени фланги моих войск продвинулись настолько далеко, что эмир Сабзевара понял, что центр его войска вот-вот попадет в окружение. Постоянными атаками я не позволял отборной части войска эмира Сабзевара, сражавшейся в центре, переместиться во фланги для оказания им помощи. Хотя мне и не удалось сломить сопротивление воинов эмира Сабзевара, сражавшихся в центре, тем не менее я помог своим флангам, поскольку помешал наиболее отважным из числа воинов противника устремиться на помощь своим флангам.
Али Сайфиддин понял, что центр его войска вскоре будет окружен и потому велел отступать своим отборным воинам, таким образом битва закончилась моим успехом.
Мне следовало бы, видя отход войск эмира Сабзевара, начать преследование постараться уничтожить его, однако я воздержался от преследования по двум причинам, первая заключалась в том, что приближался закат солнца и должна была наступить ночь, и если бы я вздумал преследовать Али Сайфиддина, в
