Джереми Кларксон - Без тормозов. Мои годы в Top Gear
То есть если бы наука могла генетически скрестить пиранью с Гитлером, вы бы позволили академикам этим заняться?
Инженеры Jaguar говорили мне, что пневмоподвеску можно заставить гасить толчки от рытвин и бугров, но я не очень-то верю. Ведь если это так, почему у машин на пневмоподвеске такой жесткий ход? Mercedes S-класса. Новый длиннобазный XJ. Оба жесткие, как наждачка.
Последняя, и самая важная причина — неспускаемые шины. Автофабриканты говорят, что ставят их для нашего же блага. Зачем, спрашивают они, попусту тратиться на лишнее горючее, таская с собой запаску, когда можно обойтись без нее?
Этот довод можно было бы принять, если бы машины, у которых в нише для запаски ни хрена нет, продавались со скидкой в несколько фунтов, но что-то я пока такого не замечал.
Зато замечал, что когда еду на неспускаемых шинах, картина перед глазами смазывается. Ну, ясно, им нужно борта пожестче, но в комплекте с обязательной «спортификацией» это дает невыносимо зубодробильный ход. Отличный пример — BMW Z4. Lexus SC430 еще того хуже.
Однажды кто-нибудь поставит неспускаемые шины на американский спорткар с пневмоподвеской, и тогда все мы окажемся в серьезной опасности. Такая машина, наехав на катафот, всякий раз будет взлетать.
Jaguar серией S-Type доказал, что можно устранить компьютерщиков и получить машину, которая мягко идет, но при этом хорошо управляется. Назвать ее спортивной никому и в голову не придет, но смело можете звать ее волшебной, потому что она подходит одновременно и джеймсам мэям, и ребятам вроде меня, которые постоянно ездят так, будто у них осталось восемь секунд, чтобы спасти мир.
Теперь неплохо бы еще сделать такую машину, чтобы была как S-Type, но не дразнила гусей.
Сентябрь 2004 года
Превышение
Конечно, не признаваясь себе в этом, мы все знаем, что антирадары ни фига не помогают. Некоторые пищат, когда приближаешься к камерам, но пищат и когда слышат самолет в небе, пиканье сигналки или гамма-излучение с одной из внешних лун Юпитера. Другие упорно молчат, когда приближаешься к полицейской засаде, зато отлично умеют открывать двери в супермаркете и переключать каналы на телевизоре ваших соседей.
Чтобы показать, что их радары на голову выше всех остальных, Snooper в рекламе цитирует Джейсона Плато, чемпиона Великобритании по турингу. Джейсон говорит, что гоняет на самом пределе, но лишь на гоночной трассе. «На обычной дороге хорошо водить — не значит доехать быстро, — объясняет он. — Это значит доехать безопасно». Ну-ну, для того-то он все время и пользуется антирадаром.
Тут мы подходим к основной идее моей нынешней колонки. Понимаете, настоящая причина, по которой мы используем антирадары, не имеет никакого отношения к безопасности. Мы ставим их только потому, что, теоретически, они позволяют нам нестись по деревне на скорости миллион километров в час, и не бояться, что за углом поджидает микроавтобус с полицейскими.
Но конечно, Плато не мог сказать это в рекламе. Не мог признаться, что всюду ездит с антирадаром, потому что любит от души погонять за городом на своем 911-м.
Продолжим. Представьте, какой вышел бы наброс, выскажись Плато в том смысле, что любит полихачить на «бумере» всякий раз, выехав со двора, и за этим ему и нужен антирадар. «Чтобы точно знать, что меня не поймают».
Проснувшись, он обнаружил бы в своей спальне группу спецназа. Обвинения выдвинули бы Комитет по надзору за рекламой, ООН, Евросоюз, Австралийское общество защиты животных от жестокого обращения, ВОЗ и, может, даже сами полицейские, если они в тот момент не прохлаждались на задних сиденьях своих «фиатов».
Беда в том, что именно воспевание скорости мы находим каждый месяц во всех до одного репортажах в каждом автомобильном журнале. Про нас, автомобильных журналистов, постоянно снимают сюжеты, как мы бросаем машину в управляемый занос на горном серпантине, а мы в своих текстах мечтательно восторгаемся тем, что TVR на третьей скорости не уступит и даже обойдет Ferrari и Lambo. Всё это увлекательная материя. Именно этого требуют и ждут читатели: чтобы мы воплощали в жизнь их фантазии. Но у меня не проходит и недели без письма очередного родителя, чей малолетний ребенок погиб под колесами по вине какого-то идиота на Subaru, — вот только вчера я читал послание одного бедняги, у которого увлеченный автомобилями сын-подросток «взял покататься» семейный Mercedes и разбился насмерть. Чтобы донести свою мысль автор письма приложил фотографию с места катастрофы. Тут мне бы, конечно, хотелось сказать, что такие письма я сразу с усмешкой отправляю в корзину. Больше того, пишу в ответ, что в обществе, где рядовым гражданам разрешается со скоростью 120 км/ч перемещаться на двухтонных металлических глыбах, какое-никакое число смертей и травм неизбежно. И прибавляю, что вообще-то в Великобритании самый низкий по Европе уровень смертности на дорогах, и вряд ли в гибели малыша Джонни есть моя вина.
Но на самом деле каждое такое письмо ложится мне камнем на душу. Буквально на днях я шутил в передаче, что хорошая защита пешехода в столкновении — для меня никак не критерий выбора машины. Я сказал, что меня заботят вещи куда существеннее, например, быстро ли она ездит и как выглядит. И конечно же, на следующей неделе посыпался шквал писем от родителей, у которых дети попали под машину и погибли. От каждого из этих писем мне становилось дичайше плохо.
Что, если бы погиб кто-то из моих детей, а потом бы я увидал, как жирный плешивый болван из телевизора отпускает про это шуточки? Я бы захотел вырвать ему глотку.
Так что же делать? Ведь невозможно тестировать машину, рассчитанную на скорость в 345 км/ч, не превышая семидесяти. Один вариант решения предложил в письме телезритель: в конце каждого сюжета предупреждать, как это делает Уильям Вуллард[126]; «Не пытайтесь повторить увиденное дома». Но это же глупость.
Нельзя «дома» проехаться на Porsche Carrera GT со скоростью 320 км/ч, потому что будешь непрерывно врезаться в журнальный столик. Ну и к тому же, придя на телевидение, я поклялся, что никогда и ни при каких обстоятельствах не произнесу этих слов. Стоять в кадре с серьезным лицом и вещать «Не пытайтесь повторить дома» — значит дать понять, что ведущий умнее и способнее зрителя, а тот — ни на что не годный троглодит с отвисшей челюстью.
Да в конце концов, представьте, что вы солнечным утром въехали на вершину холма и перед носом вашего 360 CS расстилается широкая и пустая полоса автобана.
Вы: а) несколько раз подряд переключите скорость и утопите педаль газа в пол; б) подумаете: «О-ох, погоди-ка, Джереми Кларксон не велит этого», — и тут же сбавите скорость?
Я высказался.
Но не до конца, потому что каждый год из-за превышения скорости в автомобилях и под их колесами гибнут сотни людей. Как тут быть?
Что ж, боюсь, для начала придется взглянуть на общую картину. Она такова. Скорость нужна. Скорость дает возможность быстрее попасть в нужное место, а это значит, мы успеваем больше увидеть и больше узнать. Скорость делает нас умнее.
Скорость — это меньше времени от работы до дома и, значит, больше времени на работе: она делает нас богаче, а семьи — крепче.
Скорость разнообразит наш рацион: благодаря ей в магазине у дома мы каждый день видим свежие продукты из дальних стран. Так скорость делает нас здоровее.
Скорость помогает расширить горизонты. Изучать далекие чужие миры и новые культуры, например, Честер или Норфолк. Или Уэльс. Мы масштабнее знакомимся с Землей и населяющими ее народами, что делает нас терпимее. Скорость приносит мир.
Ну а самое главное, скорость — это радость. Загляните в лицо ребенку, когда все выше и быстрее раскачиваете его на качелях в саду. На этом лице просто написано полнейшее счастье. И точно такое же лицо вы увидите у взрослого мужчины, на любимом отрезке шоссе выжимающего предельную скорость из 360-го Ferrari.
Иными словами, скорость — это лицо цивилизации и сердцевина нашей первобытной глубинной сущности. Скорость — это всё. Так что ступайте и купите себе антирадар, а уж я за вас буду разделять скорбь безутешных родителей.
Октябрь 2004 года
Автомагнитолы
«Не пора ли?» — это неизвестная вам песня группы под названием The Babys, о которой вы никогда не слыхали. Я ее просто обожаю и потому так обрадовался вчера, когда некий проницательный и запасливый радиодиджей запустил ее в эфир.
Впрочем, вскоре восторг у меня сменился гневом, поскольку вдруг и без всяких извинений какая-то тетка с голосом, каким в дневном эфире рекламируют застекленные двери, влезла сообщить, что на Латимер-стрит не работает светофор.
Ну как это можно? Кто дал ей право врываться посредине моей любимой песни, которую по радио передают раз в 2500 лет, ради того, чтобы доложить мне про разбитую лампочку на какой-то неизвестной мне улице в городе, куда я вообще не собираюсь.
