Властимил Петржела - Однажды в России, или Z cesku - z laskou

Возьму на себя смелость утверждать, что у меня с Черкасовым отношения начали складываться положительно с самого начала. Две свободные по натуре личности-одиночки всегда найдут общий язык друг с другом, даже если один из них подчиненный, а другой - начальник. Замечу, что за четыре года совместной работы Черкасов ни разу не позволил себе на меня накричать, даже если для этого случались поводы (не зря все-таки я никогда не просил для себя повышения в должности и однажды отказался выполнять функции пресс-атташе), хотя много раз был свидетелем того, как он буквально размазывал по стенкам других. Кроме того, у нас было много интересов, направленных по одному вектору (общих их не назовем из-за иерархии) и один из них заключала в себе фигура Мутко. Тот, как я уже рассказал, Черкасова ненавидел на органическом уровне, и не раз осыпал того в своем кабинете такими эпитетами, что можно было открыть для себя массу новых выражений на великом и могучем. Когда же право подписи на документах окончательно перешло к Черкасову, Виталий Леонтьевич вовсе впал в транс. Его можно понять и простить - он привык к другому положению дел, и «Зенит», в конце концов, свою новую историю начал писать с его помощью. Но все течет, изменяется, и желает совершенствоваться. В конце концов, «Банкирский дом» Мутко привел в «Зенит» в качестве акционера, сам. Летом же 2003-го года Мутко уже был не рад, что пригласил Властимила Петржелу. Он, опытный дипломат, с неплохо развитой интуицией, явно недооценил чешского специалиста. Первую ошибку Виталий Леонтьевич допустил, когда посчитал, что тренер без раскрученного имени будет ему во всем подвластен. Вторая вытекала из первой - после Элисты Мутко был абсолютно уверен, что Властимил, дающий интервью больше, чем он сам и, что самое главное, круто забраковавший его ставленников в команде, «поплыл», причем ко дну и уже не способен спастись. «Он слабый», - решил Мутко и не смог расстаться с этой мыслью…

До сих пор не нахожу объяснения, как такой матерый волк, как Виталий Леонтьевич не прочувствовал, что ему создают весьма серьезный противовес. Новый главный акционер Давид Трактовенко явно не желал быстро отказываться от продолжения эксперимента «Иностранец в России» и относился к Петржеле и его работы крайне одобрительно.

Однажды Черкасов сам пришел в нашу каморку, именуемую «пресс-службой» (он всегда так делал - не считал ниже своего достоинства встать и самому найти того, кто ему нужен. Эффективность, опять же) и как бы невзначай начал говорить про Трактовенко. По какому-то загадочному и, как оказалось, удачному стечению обстоятельств, нам было нужно интервью в газету с председателем Совета директоров. Едва я попросил об этом Черкасова, как он охотно согласился с идеей, добавив, что «возможно, Давиду также интересно было бы расспросить кое о чем человека, близкого к команде. Всегда неплохо, когда у кого-то есть незамыленный взгляд…»

Так я со своим «незамыленным взглядом» оказался у Трактовенко в кабинете на Ковенском переулке. Давид произвел фантастическое впечатление - он был спокоен, респектабелен, высок стилем, но при этом открыт и общаться с ним было легко и просто. Одно время даже начал сомневаться, что в России еще не перевелись деловые люди со столь тонким поведением. 30 минут хватило, чтобы рассказать Трактовенко всю правду о предсезонной подготовке «Зенита» и, видимо, таким образом подтвердить его первоначальное мнение и догадки о чешском специалисте. Фактически, те полчаса содержали в себе все то, о чем вы уже успели прочесть, поэтому повторяться смысла нет. Перед уходом я чувствовал такую уверенность и успокоение, исходившую от Давида, что не удержался от соблазна поделиться всеми впечатлениями с Властимилом. В те минуты больше всего хотелось справедливости, победы профессионализма над «понятиями»…

Далее события развивались почти стремительно. Президент сначала заявил, что Петржела обязан явиться на Совет директоров, а потом… не пошел с ним туда! Загадка, еще одна загадка! Как он мог уехать в это время в Москву, если больше всего на свете в тот момент хотел снять Властимила?! Неужели в самом деле решил, что тренер - слабак, и что не найдет, что сказать перед спонсорами в свою защиту? Властимил нашел. Подробности той встречи до сих пор тайна за семью печатями, но главный ее смысл оглушителен - Петржела открыто дал понять всем присутствующим, кто ему мешает и в чем. И не доверять ему, увы для президента, на тот момент не было никаких оснований… По большому счету, вышел Властимил с Совета директоров с карт-бланшем на будущее и полной поддержкой своей идеи вылепить в Петербурге принципиально новую команду, без оглядки на прошлое…

Итак, перехожу к части повествования, от которой у меня до сих пор остались приятные воспоминания. В конце концов, «Аврора» вполне могла выстрелить мной, сей неприятный момент был близок, не мне его удалось избежать. Фортуна меня берегла для того, чтобы прожить не один прекрасный год с «Зенитом», который я к тому времени уже любил до беспамятства.

В том сезоне один-единственный раз в России разыгрывался Кубок Премьер-лиги. Злые языки потом говорили, что Мутко придумал этот турнир для самих себя и сделал все для того, чтобы его выиграл именно «Зенит». Однако что-то не припомню, чтобы, к примеру, судьи ошибались в нашу пользу, а состав нашей команды в матчах на Кубок лиги частенько оказывался экспериментальным.

Именно в ответном московском матче со «Спартаком» (первый мы дома выиграли 1:0) я и собирался провернуть свой эксперимент с тотальным изменением основного состава. Естественно, у Мутко моя идея поддержки не нашла, да и не могла найти. Я покусился на ЕГО игроков, которые не только были «чудо-богатырями», но еще и фактически заменяли президенту органы осязания, были его глазами и ушами. Не хочу вовсе сказать, «ах, они такие-сякие», но когда футболисты через голову главного тренера общаются с президентом - это порочная практика, ведущая в «никуда».

Так или иначе, в каждой линии я оставил по «шефу» - серединой поля, да и всей командой в целом руководил Радимов, в защите «дядькой» стал Мареш, с которым вместе должна была играть пара молодых стопперов Горак и Вьештица. Дискуссии, которые в Питере развернулись после того, как я поставил на Радимова, помню прекрасно. Тогда у болельщиков и журналистов было много причин с недоверием относиться к этому игроку - все-таки вся карьера его прошла за пределами родного города Питера, к чему местные жители относятся довольно болезненно, да и много обидных ярлыков к Владу было прилеплено, вроде той же «балерины». Но я видел, как Радимов серьезно относится к «Зениту», видел весной, как он рьяно тренируется, чтобы поскорее вернуться в строй; подкупило и то, что он, например, попросился на сборы вместе с партнерами, хотя знал заранее, что ничего, кроме восстановительных упражнений делать не сможет и вполне мог не ехать на скучный пустынный Кипр а остаться в Питере, где можно было бы полной грудью, что называется, дышать воздухом свободы.