Властимил Петржела - Однажды в России, или Z cesku - z laskou

По меньшей мере, странное утверждение Вячеслава Михайловича. Своими глазами видел в Элисте на тренировки дубля, как Игорь Денисов выполняет функции капитана. Его партнер Олег Власов как-то резко отреагировал на критику тренера, за что тут же получил по полной программе. Побелев от праведного гнева, искренний, как любят говорить чехи, «природный», и, возьму на себя смелость говорить, порядочный (полное отсутствие личных отношений с Денисовым, несколько неудачных попыток с ним пообщаться из-за отсутствия у Игоря должного воспитания, никогда не изменят такого моего мнения) Денисов едва на налетел на Олега: «Ты чего рот раскрываешь?! С тобой нормально разговаривают, слушай, чего говорят, понял?!». Если это называлось разлагать коллектив… Да, безусловно, Денисов - сложный человек, это признают все, кто пытался с ним общаться просто так, шапочно. Но по большому счету, и не следует никому насильно лезть в душу - на поле Игорь всегда отдавал себя футболу без остатка, без задней мысли о возможной травме или какой-то своей политике в отношении к главному тренеру или партнерам. Он мог сказать грубость кому угодно и когда угодно, но если тренер находил в себе силы закрыть на это глаза в некритических ситуациях, Денисов платил за это сполна. Игровые недостатки легко исправить, в отличие от слабой психики, неуверенности в себе и нечестности. Впрочем, это сейчас, по прошествии нескольких лет и наблюдений за тренерской работой я понимаю, что Петржела был прав, лояльно относясь к различным грехам футболистов. Тогда же недоумевал - как страшный, грозный Петржела, разбивавший в Чехии лбы непокорным, терпел различные выходки нашей молодежи?.

При разговоре, кстати, присутствовала моя жена, которая потом чисто по-женски расчувствовалась, пожалев «мальчиков». Конечно, если бы Денисов и Быстров не были мне симпатичны, Зузанкины слезы не помогли бы. Но в итоге оба парня, а также их другие партнеры по дублю получили свой шанс. Помимо всего, в честь того, что у них заканчивались их контракты с «Зенитом» (они были просто мизерными), я попросил руководство в лице генерального директора Ильи Черкасова, который по ходу того сезона уже вовсю занимался делами клуба заключить с ними новые соглашения, в которых фигурировали невероятно огромные для молодых людей суммы. Не сказать, что моя идея была восприняла радостно. Черкасов не сразу понял, зачем каким-то пацанам, которые еще ничего не успели показать в футболе, платить такие деньги (в дальнейшем вся молодежь, которая получила шанс летом 2003-го с лихвой окупила клубу затраты на свои контракты), а Мутко (в первый и, по-моему, в последний раз они в чем-то с Черкасовым сошлись) просто усмехнулся, когда я объявил ему о своем решении выставить в Москве на матч со «Спартаком» дублеров. Нехорошо так усмехнулся, пренебрежительно. Впрочем, больше, чем в сердцах брошенная им фраза после Элисты «ты такой же слабый, как и Рапопорт», задеть и оскорбить не могло ничто. Это, по большому счету, было открытое объявление недоверия, и если что-то срочно не изменилось бы, я был бы уволен под любым предлогом. Впрочем, помощь пришла неожиданно, словно упала с неба. Как будто я выиграл лотерейный билет. Когда я начал было думать, что уже никто в России не желает мне успеха, Мутко небрежно сообщил, что со мной и с ним хочет встретиться Давид Трактовенко, владелец основного пакета акций клуба.

С Давидом доводилось встречаться и раньше, и интуитивно я чувствовал к нему симпатию. На советах директоров «Зенита» всегда собиралась толпа людей, то есть, спонсоров самого разного пошива. Наблюдать за некоторыми акционерами было забавно, ибо самыми крикливыми, разговорчивыми критиканами были те, кто платили в клубную казну меньше всего денег. Давид меня подкупал обстоятельностью, интеллигентными манерами, отсутствием пафосного коммунистического напора, которым отличались некоторые уважаемые товарищи. Далекий от футбола человек не может досконально в нем разбираться, но при определенном интеллекте некоторые вещи понимать становится проще. И Давид впоследствии за счет своего ума очень быстро учился, постигал какие-то вещи, а также обладал определенной интуицией. Помню, как зимой Мутко при Трактовенко убеждал меня в необходимости вернуть в Петербург Александра Панова, некогда живого символа питерского футбола, у которого не пошли дела в столичном «Динамо». Это было, понятное дело, зимой 2003-го, и полного представления обо всех российских игроках я еще не имел. Тем более, Мутко растекался в своем стиле о том, какой Панов был мегазвездой, как от него без ума болельщики и т.д и т.п. Сами уже можете догадаться, каков был напор речи президента - мне в какой-то момент стало казаться, что речь идет о приобретении форварда по меньшей мере из «Манчестер Юнайтед». И в тот момент, когда я начал «плавать» Давид вдруг увесисто толкнул меня ногой под столом - мол, ни в коем случае не соглашайся! С меня словно спал морок, я поднял глаза и с уверенностью сказал Мутко, что хоть Панов и уважаемый футболист, я все-таки решил построить команду согласно исключительно своему видению. Президент тогда внешне как-то не особенно расстроился - пожал плечами, развел руки. Вроде, дело твое. Кстати довольно скоро я осознал, что для кого-то совершил настоящее преступление, не взяв Панова в «Зенит». Болельщики в Интернете, как мне потом рассказали, довольно бурно обсуждали эту проблему, и лагеря разделились - мне от некоторых доставалось по первое число. А через пару дней после того, как стало известно, что Александр не вернется в свою бывшую команду, около дверей своего дома я нашел газету с огромным фото Панова.

О генеральном директоре клуба в период правления «Банкирского дома» Илье Черкасове мы еще поговорим не раз. Сейчас лишь вспомним, что его появление в «Зените» было окутано легкой мистикой. Привыкшие к командно-административным порядком работники офиса долго не верили, что человек среднего возраста, в сером плаще и щегольской шляпе, с каким-то флегматичным видом прохаживающийся по коридорам - будущий генеральный директор «Зенита». Некоторые из тех, кто через каких-то несколько месяцев будут перед ним трепетать, даже здороваться с незнакомцем не спешили. Просто рассматривали его с удивлением нанайца, обнаружившего у себя в чуме папуаса. Правда, едва Илья Сергеевич начал входить в курс дела, как только был представлен, как «правая рука» Виталия Леонтьевича, как к нему, разумеется, появилось уважение, и даже страх.

Никакой рукой, ни правой, ни левой, Черкасов, конечно же, для Мутко не был. Уже в конце 2002-го года влияние «Банкирского дома» на зенитовские дела заметно усиливалось, и Илья Сергеевич, прежде администратор Мариинского театра, был мягко внедрен в прежде непоколебимую систему управления футбольным клубом. Мутко, человека с партийным прошлым, простецкого и авторитарного, буквально выворачивало на изнанку от витиеватого, несколько эпатажного и оскорбительно логичного Черкасова, который, в отличие от Виталия Леонтьевича, брал не «психическими атаками», а словами, которыми, несмотря на математическое образование, владел в совершенстве. По сути дела, Черкасов справлялся с невозможным - доказывал, что черное, это белое, и наоборот. При этом собеседник (как правило, разговор подчиненных с ним быстро сводился к монологу генерального директора из-за того, что персонал быстро терялся) частенько впадал в такой ступор, что не мог ближе к окончанию встречи вставить ни слова. Черкасов прекрасно разбирался в людях и имел четкое представление о том, как должен функционировать офис (о футбольной стороне вопроса мы еще поговорим). С его появлением, в частности, с облегчением вздохнула многострадальная газета «Наш Зенит», которой стали подмахивать командировки, если в цели поездки корреспондента было указано внятное объяснение, зачем она нужна. Попасть к Черкасову на разговор было архипросто, хотя бы потому, что дверь в его кабинет была постоянно открыта, так, что проходившие по коридору люди могли видеть, как Илья Сергеевич роется в своем ноутбуке с невозмутимым видом. Никаких очередей, никаких записей у секретаря, если очередь не возникала естественным путем. Известный журналист Валерий Панюшкин, написавший книгу об олигархе Ходорковским, на пару со своим героем изобрел понятие «эффективность бизнеса». Так вот Черкасов, в целом, был именно за эффективность. Зайти и быстро поговорить о насущной проблеме, и так же быстро свалить - это эффективно. Торчать под дверью два часа, а потом получить на орехи от него же за нерешенный вопрос - неэффективно. Столь же неэффективно, по мнению Черкасова, было закрывать наглухо дверь в кабинет, когда кто-то заходил на разговор. «К закрытой двери можно приложить ухо, к открытой - никогда», - одна из формул Ильи Сергеевича.