Михаил Жижка - Радищев

И действительно, к этому времени Радищев испил до конца чашу горестей и печали.

В своем послании к неизвестному другу он так характеризует общественный суд над собой:

В одежде дружества злодеи предстояли;Вслед честолюбию забот собранье шло;Злодейство — правый суд и судию кляло;Злоречие, нося бесстрастия личину,И непорочнейшим делам моим причинуКоварну, смрадную старалось приписать,И добродетели порочный вид придать.

Письмо Радищева к Павлу I

И вот после такого действительно несправедливого суда и коварного приговора, лишенный друзей и чад, он вынужден был

«Скитаться по лесам в пустынях осужденныйПретящей властью ото всюду окруженный».

Это стихотворение, в котором Радищев не только не признает свою книгу и вею критику самодержавия ошибкой, а наоборот — считает свою деятельность, выражением добродетели в широком смысле этого слова, заканчивается словами, полными пессимизма и разочарования.

На что мне жить, когда мой век стал бесполезен!

Чем меньше утешения и надежды Радищев находил на земле, тем чаще устремлял он свои утомленные взоры на небо.

Любители добра, ужель надежды нет?Мужайтесь, бодрствуйте и смело протекайтеСей краткой жизни путь. На он пол * поступайтеТам лучшая страна, там мир во век живет,Там юность вечная, блаженство там вас ждет

В этом звучит трагизм одинокого человека, поднявшегося над общественным сознанием своего класса и гибнущего из-за отсутствия необходимых социальных связей с этим классом, из-за отсутствия идейной и моральной поддержки.

Эту трагическую ситуацию Радищев разрешил своим самоубийством. Но, прежде чем собственной рукой прервать несносную и ненужную жизнь, он еще раз пытался хоть частично осуществить свои политические идеалы. Это была последняя и роковая остановка на жизненном пути Радищева.

ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА

Павел I — говорит Покровский — был подвергнут той же участи, какую испытал Петр III, его отец».

11 марта 1801 года он был убит гвардейскими офицерами в укрепленном замке, куда он спрятался от кошмарных видений французской революции и внутренних заговоров.

«После сыноубийцы и мужеубийцы, на русском троне оказался отцеубийца». (Покровский).

Непрекращающиеся крестьянские волнения заставили Павла I ознаменовать свое восшествие на престол указом об ограничении трехдневным сроком времени работы крестьян на барщине, о запрещении работать в воскресные дни. Но в этом указе, по выражению Радищева, «состояние ни земледельца, ни дворового не определено». Кроме того, Павел решил провести реорганизацию законодательства, для чего была составлена комиссия под председательством графа Завадовского, приступившая к своей работе только при Александре I. Комиссия начала работать под непосредственным наблюдением самого императора, что давало повод простодушной и наивной публике возлагать на нее преувеличенные надежды.

В. П. Семенников ошибочно считает, что работа комиссии тормозилась «старыми искусившимися в канцелярских делах чиновниками, совершенно неспособными к проявлению какого-нибудь творческого духа.

Беда была, конечно, не в этом. В составе комиссии были такие люди, как Радищев, Сперанский, М. Д. Чулков, у которых было достаточно «творческого духа». Но прогрессивно-буржуазная тенденция парализовалась наличием в комиссии убежденных крепостников типа Завадовского, Ананьевского и др.

Само собой разумеется, что коренную реорганизацию законодательства нельзя было провести, оставляя нетронутым институт крепостного права. Между тем, александровская комиссия, так же как и знаменитая екатерининская (1767 г.), ходила вокруг кре постного права, как кот около горячей каши, я ограничивала свою работу громкими фразами и широковещательными обещаниями.

Если, выражаясь словами Семенников а, в комиссии, по весьма понятным причинам, «не хватило творческого духа» для реорганизации законодательства, то у нее хватило духа, чтобы похоронить проект реорганизации, предложенный Радищевым, а позже Сперанским.

Итак, после ссылки и пятилетней жизни в селе Немцове Радищев в 1801 году при содействии графа Воронцова, поступает на работу в комиссию сочинения законов.

Председатель комиссии, граф Завадовский, писал Александру I, что: «В комиссии сочинения законов не довольно людей со способностями на сию саму по себе пространную часть, коллежский советник Александр Радищев мог бы в сей работе быть полезен по своим дарованиям, и склонности к письменному труду… Отнюдь не умысел, как известно многим, а неосмотрительность и некое легкомыслие подвергнули его бедам за сочинение, выпущенное не ко времени». Объясняя выпуск «Путешествия» «неосмотрительным легкомыслием», граф при этом уверял Александра, что «избавленный (из ссылки) монаршим помилованием (он) потщится усердною службою оправдать милость» царя и загладить грехи молодости. Радищеву было определено годовое жалованье в 1 500 рублей. Ему возвратили дворянство, знаки и ордена, и в сентябре месяце он приступил к работе.

Надо оказать, что своей работой в комиссии Радищев не оправдал доверия крепостника Завадовского — но зато он оправдал отзыв Сперанского. «Радищев, — писал Сперанский, — может с совершенным успехом составить историю законов, творение необходимое и в коем, по дарованиям его и сведениям, он может много пролить свету на тьму, нас облегающую». Дальше он добавлял, что «в составлении сей истории не худо будет дать ему (Радищеву) особенно заметить, чтоб углубился он розысканиями — каким образом обычай укреплять превратился в право и в каком положении сей род людей (крестьян) был в России при разных ее превращениях… Я не говорю здесь — продолжает он — о высших предметах, как то: об отношении крестьян к помещикам, т. е. об отношении миллионов, составляющих полезнейшую часть империи к горсти захвативших бог знает почему и для чего все права и преимущества… сии предметы относятся более к конституции, хотя нельзя будет пропустить их и в уложении» (речь идет о крепостном праве).

Из записки «о законоположении» и законодательного «проекта» видно, что Радищев «не пропустил» «предметов» крепостного права. Но если Сперанский за свои конституционные попытки поплатился; ссылкой, то Радищеву это стоило жизни.

К работе в комиссии Радищев приступил с ясным сознанием того, что в человеческом обществе нет «единого мнения» и что все известные нам (общества) «наполнены многими противоречиями во нравах и обычаях, законах и добродетелях. И оттого становится трудным исполнение должности человека и гражданина, ибо нередко они находятся в совершенной противоположности» (в противоречии). Что «когда между народами возникают вражды, когда ненависть или корысть устремляют их друг на друга (тогда), судия их есть меч (а не закон)», что, наконец, «право без силы было; всегда в исполнении почитаемо пустым словом… о чем свидетельствуют примеры всех времен»