Владимир Сядро - Монархи-долгожители

А что же Альберт? Как он относился к своему подчиненному положению? Ответ на этот вопрос дает его переписка с Викторией. Когда он узнал, что невеста собирается решать не только государственные вопросы, но и семейные – выбор дома, обстановки и даже свиты, он с горечью написал ей: «Подумайте о моем положении – я покидаю мою родину, все дорогие мне воспоминания, моих настоящих друзей ради страны, где все мне незнакомо и чуждо: люди, язык, обычаи, образ жизни, мое положение. Кроме вас, мне некому будет довериться. И мне даже не разрешают оставить при себе двух-трех людей, которые должны заниматься моими личными делами и которым я доверяю…» Однако его упреки не подействовали на королеву. Она не поддавалась на уговоры, а ее ответы порой были довольно жесткими и наверняка задевали самолюбие Альберта. Когда он предложил поселиться в Виндзоре, а не в Лондоне, то услышал: «Мой дорогой друг, вы совсем не разбираетесь в данном вопросе. Вы забыли, любовь моя, что я королева. Ничто не должно мешать или замедлять решение государственных дел. Парламент заседает, и почти каждый день неотложные дела требуют моего присутствия. Я не могу покинуть Лондон. Даже два-три дня отсутствия – это слишком долго». Даже медовый месяц продлился всего лишь две недели – и тоже из государственных соображений.

Свадьба Виктории и Альберта состоялась 10 февраля 1840 года – на подготовку церемонии пришлось потратить почти полгода. К выбору свадебного наряда невеста отнеслась со всей ответственностью, хотя и нарушила при этом некоторые традиции. Дело в том, что особы королевской крови обычно надевали тяжелое парчовое свадебное платье, украшенное драгоценными камнями и наполовину закрытое бархатной, отделанной горностаем накидкой. Виктория нарушила эту традицию, заказав белое платье из атласа, украшенное веточками флёрдоранжа (цветки апельсина) и отделанное кружевом. Впрочем, простым и скромным его назвать было нельзя. Хотя к тому времени было освоено фабричное производство кружев, все титулованные особы отдавали предпочтение кружевам ручной выделки. Более сотни кружевниц в течение шести месяцев трудились над украшением ее платья и длинной вуалью. Наряд дополняли свадебные украшения: серьги, шпильки с драгоценными камнями, бриллиантовое ожерелье. А напротив сердца королева приколола подарок принца Альбера – сапфирово-бриллиантовую брошь. Жених и невеста выглядели счастливой парой, да они и были счастливы, насколько это было возможно. Вся Европа с умилением смотрела на молодоженов, а свадебное платье королевы мгновенно стало образцом для подражания тысяч модниц.

Сразу же после бракосочетания молодожены отправились в Виндзорский дворец. Он был построен еще в XI веке Вильгельмом Завоевателем и считался одним из символов Британии. В его стенах некогда жили Генрих I, Джеймс I, Эдуард III, при котором началась Столетняя война, и Карл II… Кстати, дворцом Виндзорский замок стал именно во времена Карла II, когда многие его апартаменты были перестроены и залы наполнились предметами роскоши.

Никто не был свидетелем первой брачной ночи Виктории и Альберта. Но утром она отправила своему дяде восторженное письмо: «Спешу Вам сообщить, что я счастливейшая из женщин, самая счастливая из всех женщин мира. Я действительно думаю, что невозможно быть счастливее меня и даже – столь же счастливой». С каждым днем любовь Виктории к своему мужу разгоралась все сильнее, к концу медового месяца она буквально обожала его. Неудивительно, что сразу же после свадьбы она распорядилась поставить в своем кабинете второй письменный стол, чтобы как можно больше времени проводить с Альбертом.

Газеты того времени пристально следили за жизнью Виктории и ее мужа. Эта пара казалась удивительно гармоничной и счастливой. В придворных кругах разошлась мини-пародия, полностью раскрывавшая степень влюбленности королевы: «Мы и наш любимый Альберт». Но был ли счастлив он сам? Современные исследователи расходятся в мнениях на этот счет. Еще накануне свадьбы, во время прибытия Альберта в Англию, его встречала толпа зевак с плакатами:

Избранник королевы обвенчан будет с ней.Вульгарной компаньонкой подсказан выбор сей.Получит худо-бедно он толстую жену,А с ней намного толще английскую мошну.

Виктория и в самом деле никогда не была худышкой. При небольшом росте это могло бы стать немалым недостатком для девушки. Но, несмотря на это, в молодости она была довольно привлекательна. «Мы, однако, довольно невысоки для королевы», – признавалась она в своем дневнике. Но ее светлые умные глаза, величественная осанка и внимание к собеседнику заставляли самых взыскательных эстетов через пять минут беседы с ней забывать и о небольшом росте, и о полноте. Альберт был строен и изящен, очень хорош собой. Злые языки могли бы сказать, что он намного привлекательнее своей жены. Однако когда они вместе появлялись на публике, казалось, что оба просто созданы друг для друга – настолько дополняли друг друга принц и королева.

Литтон Стрейчи полагал, что это был «семейный брак» – брак по расчету, в котором обе стороны от начала и до конца играли соответствующие роли. В определенном смысле это так и было. Виктория и Альберт совместными усилиями создали образ идеальной супружеской пары – верной, прочной, далекой от каких-либо скандалов и сплетен. Каждый из них приложил немало усилий для создания той атмосферы доверия и взаимоподдержки, которая отличает счастливые семьи от несчастных.

Виктория старалась сделать все возможное для того, чтобы Альберт не чувствовал себя иждивенцем. Она охотно прислушивалась к его советам, поскольку принц получил намного лучшее образование и пользовался заслуженной репутацией «ходячей энциклопедии». Его привлекала живопись, техника, архитектура, музыка. Любовь ко всем этим областям культуры он стремился привить и своей супруге. Жизнь высших придворных кругов казалась ему пресной и скучной, недаром он называл ее «пейзажем в серых тонах». Виктории происходящее во дворце казалось чем-то само собой разумеющимся, и когда горячо любимый муж предложил ее несколько разнообразить, она поначалу была удивлена. Тем не менее ей хотелось сделать приятное Альберту, поэтому вскоре при дворе начались перемены. Разумеется, на проверенные веками традиции никто не покушался, и революции в области этикета не произошло. Но с легкой руки Альберта в Виндзоре и Букингемском дворце было разрешено изредка устраивать карточные и другие настольные игры. Сам принц нередко играл на фортепиано и органе. Фортепианные пьесы в четыре руки, песни на музыку Мендельсона приобрели популярность – ведь во все времена придворные стремились перенять привычки своих монархов.