Владимир Сядро - Монархи-долгожители

В Россию полетели письма: Александрина Виктория и Александр глаз не сводят друг с друга, между ними зарождается настоящее чувство. Из Петербурга курьеры доставили ответ императора: необходимо срочно покинуть Англию, пока наследник не наделал глупостей. Англичане, в свою очередь, принялись уговаривать королеву прислушаться к голосу разума. В стране наконец-то установилось хрупкое равновесие, и любой опрометчивый поступок отразился бы на судьбе Англии. Что же касается наследника русского престола, говорили Виктории советники, каким бы прекрасным человеком он ни был, Россия – опасный соперник для Британии. Таким образом, королева оказалась перед выбором: собственное счастье или счастье своих подданных. Уроки наставников не прошли даром: она выбрала второе.

Советники Александра торопили его с отъездом, но назначен он был лишь на 30 мая. Почти месяц – много это или мало? Для молодых влюбленных он, наверное, казался одним мгновением. И оба сознавали, что это мгновение скоро станет только воспоминанием. Перед отъездом цесаревич и английская королева в последний раз увиделись наедине. Это прощальное свидание сильно взволновало обоих. Виктория записала: «Он был бледен, и голос его дрожал, когда он сказал мне по-французски: «Мне не хватает слов, чтобы выразить все, что я чувствую», – и добавил, как глубоко он признателен за столь любезный прием…Затем он прижался к моей щеке и поцеловал меня так тепло и с таким сердечным чувством, и потом мы опять очень тепло пожали друг другу руки».

Королева вернулась к государственным делам, и о визите цесаревича ей напоминали теперь только его портрет и живой подарок – щенок овчарки по имени Казбек. Впрочем, нельзя сказать, что кто-то заметил на лице Виктории следы слез или переживаний. Либо она настолько хорошо скрывала свои чувства, либо ее увлечение Александром все же не успело перерасти в глубокое чувство. Им суждено было встретиться еще раз – спустя 35 лет, когда романтика была полностью вытеснена конфликтом интересов двух огромных государств. Возможно, оба вспомнили свою первую встречу, но оба уже были в том возрасте, когда воспоминания не имеют власти ни над настоящим, ни над будущим.

Семейная идиллия

В январе 1840 года королева обратилась к парламенту. Ее речь не касалась вопросов управления страной или положения в колониях. Виктория объявила, что собирается выйти замуж. Сдерживая волнение, она назвала имя своего будущего супруга: принц Альберт Саксен-Кобургский.

Принц Альберт был двоюродным братом Виктории. Он появился на свет всего на три месяца позже, чем королева, и даже роды у его матери принимала та же повитуха. И король Леопольд, дядя Виктории, и ее бабушка считали, что этот брак – лишь вопрос времени. Однако первая встреча Альберта и Виктории, состоявшаяся в мае 1836 года, пробудила скорее дружеские чувства. В письмах к дяде Виктория выказывала симпатию к кузену и добродушно над ним подшучивала, а будущий принц-консорт ограничился замечанием: «Наша кузина – весьма добродушная особа». Позже, когда история любви этой пары облетела весь мир, она была слегка подкорректирована. Говорили о том, что молодые люди сразу же понравились друг другу. Однако многие исторические источники рисуют другую картину, а историографы даже задаются вопросом: был ли этот союз действительно счастливым?

Король Леопольд решил не полагаться на волю случая. Он устроил вторую встречу королевы и принца. В октябре 1839 года Альберт приехал с визитом в Лондон. На этот раз Виктория посмотрела на него по-новому, о чем свидетельствует ее письмо к дяде: «Красота Альберта впечатляет, он так любезен, так прост: короче, он соблазнителен». В дневнике же она была еще более откровенна: «Встреча с ним всколыхнула мои чувства. Как он красив! Его губы завораживают, у него такие очаровательные усики и бакенбарды». Вскоре королева оценила и другие достоинства своего избранника. Он был умен, образован, умел поддержать любую беседу. Рядом с этим человеком она могла быть счастлива – огромная редкость для династических браков. Именно это она и сказала лорду Мельбурну.

Впрочем, была одна небольшая трудность. Принц не мог решиться попросить руки королевы. Поэтому Виктории пришлось самой сделать ему предложение. Конечно же, она волновалась, хотя и не ожидала отказа с его стороны. Ведь Альберту, как и ей самой, с детства внушали, что принцы и принцессы могут выбрать себе пару только из числа себе подобных.

Поговорить с Альбертом она решила после королевской охоты. Это была их первая встреча наедине. Пригласив Альберта в свой кабинет, Виктория какое-то время поддерживала светскую беседу. Надеялась ли королева, что он первым заговорит о своих чувствах? Судя по ее письму к тете, герцогине Глостер, нет. Более того, она была довольна скромностью Альберта, его признание в любви и тем более предложение руки и сердца были бы непростительной вольностью, учитывая разницу в их положении.

Затягивать разговор не было смысла, и Виктория обратилась к своему кузену: «Я буду счастлива, если вы согласитесь на то, чего я желаю, то есть станете моим мужем». Альберт преклонил колено и поцеловал ей руку. А затем произнес: «Я буду счастлив провести мою жизнь рядом с вами». Вечером дневник королевы пополнился еще одной записью: «Я люблю его больше, чем думала, и я сделаю все, что в моей власти, чтобы облегчить его жертву».

Почему Виктория говорила о жертве со стороны Альберта? По законам того времени супруг королевы Англии вовсе не становился королем. Ему было уготовано незаметное существование, и все, чего от него ожидали – это появления наследников. Он не мог принимать непосредственного участия в управлении страной, имел право только на титул фельдмаршала. Так что роль мужа королевы была незавидной.

Впрочем, Виктория была полна решимости бороться, если не за права своего мужа, то хотя бы за его титул. Она обратилась за помощью к своему давнему другу и советнику, премьер-министру лорду Мельбурну. Королева в отчаянии спрашивала, чего же стоит ее власть, если она даже не может сделать своего мужа королем? Но лорд был непреклонен: титул Альберту мог дать только парламент. Он посоветовал Виктории не торопиться с этим вопросом, поскольку «те, кто делают королей, могут и свергать их». Королева в очередной раз показала свою выдержку и мудрость: она не стала настаивать и сменила тему разговора. Свои переживания она могла доверить только бумаге: «Я даже не могу сделать Альберта опекуном наших детей. Если после моей смерти мой сын будет совершеннолетним, то он станет опекуном младших братьев и сестер, а не их отец. А если дети не достигнут к тому моменту совершеннолетия, то будет назначен регент».