Мишель Кармона - Мария Медичи

Когда Мария Медичи стала регентшей, она столкнулась с двумя могущественными кланами — Гизами и Бурбонами, достаточно сильными для того, чтобы способствовать началу и поддержанию в течение тридцати лет войн религиозных и гражданских. Генрих IV не смог их побороть, у них были права, верные сторонники, деньги, значительный престиж, и они опирались на тысячелетнюю феодальную традицию. Как же могла Мария, женщина, больше того — иностранка, в мире одновременно женоненавистническом и не всегда любящем иностранцев, одним движением руки его очистить? То, что гражданский мир в целом сохранялся, уже было хорошим результатом.

В религиозном плане Франция была разобщенной страной. Нантский эдикт был компромиссом, одинаково подвергавшимся критике как со стороны протестантов, так и со стороны католиков. Каждый лагерь стремится возродить в свою пользу единство христианского мира. Ни одна страна в ту эпоху не знала подобной ситуации, когда на одной территории, в одних и тех же провинциях, в одних и тех же городах сосуществовали две различные религии, одинаково признанные, одинаково используемые. То, что был сохранен религиозный мир, тоже было хорошим результатом.

Конечно, была и оборотная сторона медали — расхищение государственных финансов и произвол фаворитов. Но и здесь нужно внимательнее изучать претензии, предъявляемые Марии Медичи. В расходах правительства королевы нужно различать, прежде всего, щедрые выплаты принцам, с помощью которых покупалось спокойствие, и суммы, которые шли на выплату жалованья войскам, собранным, чтобы обеспечить их повиновение. Это нормальные и неизбежные траты. К сожалению, сама королева-мать и ее правительство не всегда были последовательны и тверды в своих действиях.

Щедрость, проявленную по отношению к фаворитам — Леоноре и Кончино Кончини — оправдать трудно. Но здесь, думается, надо проявить не столько снисходительность, сколько некоторое чувство исторической реальности: за исключением Генриха IV (хотя частично эту роль при нем исполнял Сюлли), каждый государь, каждый крупный вельможа того времени имел своего фаворита: если бы Кончини не существовали, королева отметила бы своей милостью Вильруа, Гизов, возможно, Конде. Обошлись бы они стране дешевле? Это еще надо доказать.

Поэтому следует беспристрастно изучать историю бесконтрольного и безраздельного семилетнего «дарения на престоле» Марии Медичи.

Управление Францией

В 1610 году, когда умер Генрих IV, королеве исполнилось 37 лет. Крупная и дородная женщина, с очень белой кожей, она редко улыбается. Смерть короля не отразила особой скорби, и некоторых при дворе это шокировало. Однако традиции соблюдаются свято: в течение двух лет королева будет одеваться только в черное, все праздники будут отменены кроме официальных приемов и, как исключение, детских праздников.

Это не мешает королеве время от времени развлекаться самым невинным образом. Она может отправиться на прогулку в карете со всей своей свитой по направлению к Сен-Дени. На обратной дороге королева приказывает остановить кортеж, выходит из кареты, садится на лошадь и весело скачет галопом до самых ворот Парижа. Потом она снова благопристойно садится в карсту и возвращается в Лувр с серьезностью, приличествующей ее вдовьему положению.

В первое время Мария старается продолжать то, что существовало при покойном короле, пытаясь, если можно так сказать, ему подражать, так, что сын Вильруа, губернатор Лиона д’Алинкур сказал флорентийскому послу Андреа Чьоли: «Королева совершенно изменилась: она больше похожа на короля. Очень серьезна, лично занимается делами, дает аудиенции».

Но очень быстро выясняется, что, в отличие от Генриха, королева не умеет говорить «нет». Она всегда щедро раздавала роскошные подарки, драгоценности, а теперь, став регентшей, продолжает раздавать вслепую, в ущерб королевской казне и стабильности правления, содержания, должности, бенефиции.

В июне 1610 года она решила сделать приятное графу де Суассону, отдав ему губернаторство Нормандии, а его сыну — Дофине, добавив к этому ежегодное содержание в 15 000 ливров.

Если она полагала, что таким образом привяжет к себе Суассона, то глубоко заблуждалась, потому что легкость, с которой были получены такие значительные подарки, могла только разжечь его аппетиты. А с другой стороны, не надо забывать о ревности других принцев, тоже жаждущих губернаторства и пенсий. Принц де Конти, старший брат Суассона, вдруг вспомнил, что губернаторство в Нормандии было обещано ему, и очень резко заговорил об этом с королевой, а потом в Лувре при всех сцепился со своим младшим братом. Гиз, шурин принца де Конти, стал на его сторону. Гизы были гораздо влиятельнее Суассона, и королева не могла об этом не знать. Сначала она попыталась сопротивляться и, чтобы показать, что не намерена позволить кому-либо навязать ей свою волю, усилила охрану Лувра. Но через полтора месяца, устав от взаимных препирательств, она решила отдать принцу де Конти губернаторство в Лионе, а герцог де Гиз получил крупное вознаграждение.

Это не способствовало, кончено, доброму началу ее правления, а бывшие министры Генриха IV не могли противостоять принцам и защитить королеву от ее собственных слабостей.

Правительство Генриха IV по-прежнему было на месте, но это была лишь видимость: теперь королева без устали сама занималась делами Государственного совета, Совета по финансам и Военного совета — она открыла доступ туда всем принцам. Быстрые и эффективные рабочие заседания времен Генриха превратились теперь в нескончаемую безрезультатную болтовню.

Все принцы — Конти, Суассон, Конде, кардинал де Жуайез, герцог де Гиз, герцог де Майенн, герцог де Невэр; маршалы Франции, коннетабль де Монморанси, обершталмейстер герцог де Буйон, кардинал дю Перрон, герцог д’Эперион, герцог де Немур и множество вельмож рангом помельче составили Государственный совет. Он был настолько бесполезен, что пришлось создать дополнительные советы. Мария Медичи очень любит «малые» советы, куда она приглашает тех, кого ей угодно видеть. Так, государственными делами вдруг начинают заниматься люди типа врача королевы Дюре, отъявленного интригана, и адвоката королевы Доле. Последний, впрочем, талантлив, не обделен разумом и заслуживает оказанной ему милости.

Принцы пользуются нерешительностью королевы и на заседаниях совета публично оскорбляют министров: Вильруа, оставшегося одним из верных слуг; Сюлли — главного министра Генриха, который пользовался его наибольшим доверием и которого давно невзлюбила Мария из-за унижений, которые он заставил ее вытерпеть, когда у нее не оказывалось денег, впрочем, мы видели, что это было ее постоянное состояние.