Мои гуси-лебеди [рассказы о детстве] - Георгий Дмитриевич Гулиа

— Это просто, — сказал Володя. — Надо идти прямо, прямо, прямо по Военно-Сухумской дороге. И никуда не сворачивать.

Мы разинули рты.

— Ты знаешь дорогу к Прометею?

— Да, — скромно ответил Володи.

Все! Мы становимся археологами, историками, мы будем искать реликты и раритеты. Это решено. Притом бесповоротно!

Как всегда, сказано — сделано, утром отправляемся на Венецианское шоссе. Сбор у нашей калитки…

И вот ватага ребят, усиленно взбивая пыль на шоссе, растянулась цепочкой. Двигались мы вперед, все вперед, памятуя, что Венецианский мост где-то впереди.

В те годы (двадцатые) по инерции продолжали сохраняться старые названия исторических реликтов. Ибо, если говорить серьезно, непонятно, какое имеют отношение венецианцы к циркульному мосту неподалеку от абхазской столицы. Можно подумать, что венецианские купцы и миссионеры, приплыв в Абхазию, тотчас строили дорогостоящие и трудоемкие мосты. Верно, здесь, на берегу Черного моря, имелись и генуэзские и венецианские колонии. Однако мост под Аквой, столицей Абхазии, служил не венецианским, но абхазским целям. То же самое можно сказать о так называемых римских ваннах неподалеку от моста. Разве сероводородными источниками умели пользоваться только римляне? Но не это было главным в нашем путешествии. Мы шагали в прошлое, и оно должно было соответствовать нашим романтическим представлениям об истории: греческие воины, римские легионеры, квадриги и осадные машины, грозные сечи, посвист стрел! Вот настоящая история! Она уже была как живая перед нашими глазами благодаря учебникам.

Мы двигались гуськом, поджариваемые горячим солнцем. Мы знали, что существуют солнечные удары, но они нас как бы не касались. Они могли уморить кого угодно, но не нас.

Между прочим, мы много смеялись. Сеня рассказал нам анекдот, который запомнился на всю жизнь. Он остановил нас на обочине и начал так:

— Одного человека, который очень дрейфил при слове «разбойник», наставили умные люди. Они сказали ему так: «Как увидишь разбойника, кричи: „Кара-у-у-ул!“ И тебя спасут». Намотал этот тип себе на ус мудрый совет и пошел. Ходил он, ходил, и вдруг перед ним вырастает разбойник. Такой усатый, с длинным бейбутом. Душа ушла в пятки, все смешалось в башке! И как крикнет этот тип во всю ивановскую: «Ур-р-р-а!»

Последнюю фразу Сеня произнес с трудом: он упал наземь и корчился от душившего его смеха. Мы тоже хохотали. Кое-кто за компанию тоже повалился на пыльное шоссе. И мы смеялись всю дорогу. Это же здорово: «Ура!» вместо «Караул!». (Теперь не кажется мне этот анекдот таким смешным. Интересно, с чего бы?)

Сеня так насмешил всех нас, что мы чуть было не проглядели римские ванны.

— Вот они! — взвизгнул Володя.

Через мгновение мы уже вброд переходили через Баслу, которая в это время года очень мелководна. И на том берегу, разгребая песок и землю, обнаружили некие мраморные сооружения и обломки. А в двух шагах от них из-под земли бил теплый родник с неприятным запахом.

— Сероводород, — сказал я.

Мы покопались немного, Володя, ко всеобщей зависти, нашел царский пятак. Я ничего не нашел, а остальные мальчишки прихватили по кусочку мрамора. Я сделал набросок местности, с тем чтобы дома покрыть его красками.

— Вот тут стояли бани, — сказал Жора (не я, другой). — Римлян хлебом не корми, но дай помыться в бане.

— Чудак-человек, — сказал третий Жора. — Купаться все любят. Я читал про одного фараона…

— А ты читай про другого, — сказал ему Володя. — Зачем им было строить здесь бани? Разве мало было моря?

— А Себастополис?

— Что Себастополис?

— А вот то!

Володя и Жора нахохлились, как петушки, сжали кулаки. Ученый спор грозил перейти в вульгарную рукопашную.

Я, как старший или один из старших, приказал им замолчать.

С одной стороны, было жаль, что драка не состоялась. Тоже мне ученые! Но с другой — не ради нее прошли мы пять верст. Подраться можно и на поляне — нашей милой эллинской гимнасии.

Через несколько минут мы снова мерили шоссе. Нас немного разморило, но анекдот про «Караул!» и «Ура!» продолжал веселить и поддавал нам бодрости.

Сеня начал философствовать:

— Если венецианцы шли по этой дороге, они должны были где-нибудь оставить венецианское стекло.

— Что? — разом вопросили мы.

— Не знаете? Венецианское стекло — самое лучшее в мире. Об этом сказал мне брат.

И тут мы принялись глядеть себе под ноги: авось да наткнемся на венецианское стекло. Ей-богу, сейчас бы я этого ни за что не сделал. Но тогда…

Где-то на полпути к мосту захотелось пить. Нашли мы какой-то родничок, а точнее, лужу, и сладко напились.

— Здорово! — произнес Володя, вдоволь нахлебавшись.

— Знали венецианцы, какое выбирать место! — Это Женин возглас.

Потом рвали мы ежевику, собирали на земле кислицу, находили разную падалицу под ничейными фруктовыми деревьями и топали дальше.

Шоссе выглядело почти пустынным. Изредка встречались фургоны, арбы или небольшие повозки. Чаще — всадники. Каждая встреча почему-то возбуждала нас, и мы находили соответствующую тему для болтовни…

— Где этот мост? — спросил кто-то из нас. — Что-то долго топаем.

— Я знаю где, — сказал Володя. — Он будет справа, на бугорочке.

Такое точное определение местоположения моста удивило всех. Откуда это знать Володе?

— Ты что, бывал, что ли, здесь?..

— Да.

— Что да?

— Бывал. Один раз.

Мы разинули рты.

— Так веди же, — сказал я.

— И поведу! — Он ускорил шаг.

И действительно, вскоре привел нас на пустырь, омываемый полукругом рекой Басла. На возвышении рос низкорослый инжир. Однако рос он не на земле, а на камнях.

— Мост здесь, — сказал Володя, топнув ногою.

Что-то не верилось. Однако мы явственно слышали шум воды. Прямо под собою. Потребовалось всего несколько минут, чтобы мы удостоверились, что стоим на вершине горбатого каменного моста. Слева от нас текла река. И справа текла река. А мы возвышались над нею на высоте нескольких саженей.

Женя сказал:

— Здесь проходила дорога. Там, на море, стояла Диоскурия. А в горах был еще какой-то город. А мост соединял их.

Он решил все просто и быстро.

— А при чем здесь венецианцы? — спросил Сеня.

Этого не знал даже Женя.

Мы тщательно обследовали мост. Полезли под него… Перешли на другой берег… Мост слишком оброс разного рода бурьяном и почти не был виден. Он, скорее, угадывался.

Потом начались поиски раритетов. Перочинными ножами и кольями ковыряли мы землю возле моста. Я нашел ржавую подкову. Мы ее тщательно изучили и решили, что она, возможно, венецианская.

— А как же