Григорий Речкалов - В небе Молдавии

Постепенно волнение улеглось, и командир полка разрешил нам испытать "эрэсы" в воздухе.

Готовились недолго. Мишенью выбрали одинокое дерево на краю оврага. Я поднялся в воздух и плавно ввел самолет в пологое пикирование. Внизу маленькими букашками маячили зрители. Целился я старательно. И когда цель повисла на ниточке перекрестия, я произвел пуск и в тот же миг сквозь шум мотора послышался характерный свист. "Ниточка" оборвалась. Дерево, срубленное разрывами, повалилось наземь.

Кузьма Бессекирный был на седьмом небе. Еще бы! Откопать на складе такое сильное оружие, сразу зарекомендовавшее себя в глазах летчиков!

Командир полка тут же отдал распоряжение быстро подготовить все самолеты, оборудованные для стрельбы "эрэсами", потом подозвал меня.

- Молодец, ей-богу, молодец! Не знал, что ты так метко стреляешь.

- Будем надеяться, он и с фашистами так же расправится,- сказал Погребной.- Как, не промахнешься?

Я посмотрел в его добрые, глубоко сидящие под мохнытыми бровями глаза - и от волнения не смог сказать ни слова. Мальчишеская радость бушевала в груди. Так бывало в детстве, когда меня хвалил отец.

Этот день запомнился еще и по другой причине. Такова уж человеческая память. Порой она отказывается отвечать на упрямые вопросы. Молчит. А иногда, по необъяснимому своеволию, выталкивает на поверхность то, что казалось давным-давно забытым. Будто рассеивается туман, редеет пелена.

После обеда, прикрывая переправы, я впервые увидел живых "юнкерсов". Они летели выше нас и чуть в стороне. Дубинин, покачав крыльями, кинулся наперерез. Я включил свои "эрэсы".

Трудно предположить отчего - от нашей агрессивности, то ли от нескольких залпов зениток, а может, у них было другое задание, но "юнкерсы", немного отвернув, взяли курс на восток.

Мы звеном - вдогонку. Моторы ревут на полную мощность, сердце колотится в предвкушении боя. Еще бы - драться в глубине своей территории, не боясь за свои хвосты, к тому же с обыкновенными "юнкерсами". Я так в душе расхрабрился, что готов был всем им хвосты поотрубать винтом!

Гнались мы за ними долго. А когда сели, Леня Крейнин, как всегда, сострил:

- Ты на чем летал?

- На том, на чем и ты: на "чайке".

- "Чайка" ж благородная птица. Зачем ей связываться с паршивенькими стервятниками.

Не успел я сорвать на нем злость за неуместную шутку, как был тут же стиснут сильными руками.

- Командир! Здорово, старина!

- Афанасий Владимирович! - обрадовался я. - Здравствуй, здравствуй! Откуда ты взялся?

- С обеда поджидаю. Прямо со станции и сюда. Нас тут много Германошвили, Гичевский.

- Паша Гичевский?! Он же не вернулся с задания в первый день.

- Жив и здоров Паша, командир. А сейчас его, поди, все еще Кондратюк в объятиях душит. На комсомольском собрании все. Пойдем?

По дороге Богаткин выкладывал до мельчайших подробностей события в Бельцах за время моего отсутствия. Он казался постаревшим. Нос заострился еще больше, слегка выступающий вперед подбородок был небрит, и впалые щеки казались землистыми.

Неожиданно Богаткин остановился и спросил меня:

- Ты о начфине базы слышал?

- Нет, а что? - поинтересовался я.

- И о Борисове, начальнике ГСМ, не знаешь?

Я отрицательно мотнул головой, думая о предстоящей встрече с Пашей Гичевским.

- Начфин был шпионом фашистским.

- Что?..

- Шпионом, говорю, был он и сбежал в первый день. Вместе с ним и Борисов удрал.

- Скажи, Афанасий Владимирович, - встрепенулся я сразу же: - не их ли рук дело?..

- Их, командир, их! - с ненавистью воскликнул Богаткин. - Эти сволочи подсыпали что-то в масло, потому и заклинивались подшипники, шатуны обрывались. Ух, попадись они мне...

Мы подошли к грачевскому "мигу" - здесь проходило собрание. Богаткин заговорщически шепнул:

- Подсядем незаметно, чтобы Паша не увидел, - ух, и будет тебе от него.

- А в чем дело, Афанасий Владимирович?

- Потерпи - узнаешь, - таинственно произнес Богаткин.

Обсуждение первого вопроса подходило к концу.

- Разве это дело? - азартно кричал Ротанов. Вся его поджарая спортивная фигура была в движении. - На "мигах" приказывают идти в разведку на бреющем полете, в то время как хорошо знают, что самолет этот на малой высоте - "утюг"! Я так считаю: разведчик должен выбирать высоту полета и маршрут сам.

Тима Ротанов говорил всегда коротко, но прямо - то, что думал.

- Здесь, товарищи, присутствует старший политрук из дивизии. Я прошу его передать кому следует, - продолжал Ротанов, - прежде чем приказывать, следует думать. Вот, к примеру: послали нас вчера прикрывать двенадцать "Су-2". Ползут они еле-еле на восьмистах метрах, а мы одним звеном над ними болтаемся. Разве это прикрытие? Хорошо, что "худые" не встретились, а то дали бы "прикурить" и нам и им. Так воевать нельзя.

- Прикрывать "Су-2" лучше "чайкам" и "И-шестнадцатым", - вставил Грачев. - На "мигах" тяжело.

- Посылать нужно не по звену, а так, чтобы и бой можно было вести и силенок хватило бомбардировщики прикрыть. Короче: не нарушать боевой устав авиации. Все! - закончил Ротанов.

Иван Зибин попросил слова.

- Часто бывает: сидишь в кабине, ждешь до умопомрачения. Бац: ракета! Вылетаешь - а куда, сам не знаешь. Я хочу сказать, что задачи летчикам надо ставить своевременно и время давать на подготовку к вылету. Нам нужны не только постоянные слетанные звенья, но и группы. Как мы сегодня на штурмовку вылетели? Летчики из разных эскадрилий, разных полков. Кто командир, неизвестно.

Выступавшие были немногословны. Говорили о том, что оружие в воздухе часто отказывает, аэродром зенитками не прикрыт, связь с постами ВНОС{7} плохая; многие вылеты цели своей не достигают, - и конечно же, о бдительности.

- Председатель, дай мне говорить, - выскочил из-под крыла Германошвили. - Я и товарищи завтра вечером будем сделать два зенитный пулемет. Клянусь моей матерью, ух как стрелять будем, сам стрелять будем! и под одобрительный смех юркнул на свое место.

Выступил помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу. Коренастый, крепко сбитый, с быстрым и цепким взглядом старший политрук говорил негромко, привычным движением поглаживая лысину.

Как и полагается представителю вышестоящего штаба, Погребной подвел итог выступлениям и заверил, что все критические замечания будут переданы командованию.

Потом обсуждали комсомольские рекомендации для вступления в члены ВКП(б).

Первой обсуждалась рекомендация Тиме Ротанову. Есть возражения? спросил председатель.

- Ротанов - смелый, бесстрашный летчик. Он уже одного "мессера" завалил, достоин быть в партии.

- Единогласно, - подсчитал Дмитриев.

Дружно и быстро проголосовали комсомольцы за Зибина, Кондратюка, Бессекирного.