Эйно Луукканен - Я сбил целый авиаполк. Мемуары финского аса

Уже в воздухе мы поняли, что догнать налетчиков у нас нет ни одного шанса, поэтому решили отправиться на охоту над вражескими линиями. Мы провели в воздухе 2 часа, но не увидели ни единого русского самолета, и наконец я случайно заметил 2 «Чайки» справа и чуть ниже нас. Мы прекрасно знали особенности этого маленького юркого самолета, поэтому единственным шансом на успех была внезапная атака. К счастью, солнце находилось позади нас, поэтому русские пилоты ничего не заметили. «Чайки» летели прежним курсом, ни о чем не подозревая.

Используя помощь солнца, мы пристроились за русскими, держась чуть выше, затем дали полный газ и ринулись в атаку. Поймав на прицел головную «Чайку», я начал стрелять с расстояния около 70 метров. Результат появился немедленно – хвостовое оперение русского истребителя разлетелось в щепки под градом моих пуль, прежде чем пилот понял, что его атакуют. Самолет спиралью пошел вниз. Я видел, как маленький биплан врезался в землю недалеко от Куутилахти, превратившись в ужасный цветок со светящейся красной сердцевиной и трепещущими черными лепестками. В этот самый момент Рейска Валли сообщил мне по радио, что он тоже сбил «Чайку». Поэтому, чувствуя, что мы отчасти отомстили Иванам за бомбежку, мы полетели обратно в Нурмойла.

8 мая в Нурмойла был настоящий день визитов. Сначала прибыла большая группа шведских офицеров, которые хотели прямо на месте ознакомиться с нашими методами операций. Затем объявился командир 32-й истребительной эскадрильи HLeLv 32 капитан Хейнила, который хотел проверить свою будущую базу. Это подтвердило слухи, уже витавшие в воздухе несколько недель, будто нас перебрасывают на север. Вечером прибыл очередной гость, это был полковник Рейска Артола, командир бомбардировочной эскадрильи PLeLv 46, летавшей на Do-17Z. Он намеревался обсудить вопрос истребительного сопровождения своих бомбардировщиков во время вылета следующим утром. Я пообещал ему выделить 6 «Брюстеров» и назначил время встречи на 06.10.

На следующее утро в небе не было ни облачка. Я прошелся по стоянке самолетов, где утреннее солнце уже рассыпалось искрами на стеклах кабин замаскированных «Брюстеров». Механики хлопотали вокруг них, все проверяя в последний раз. Я провел инструктаж 5 пилотов, которым предстояло лететь со мной, и мы даже успели выкурить по сигарете. Затем мы забрались в кабины, и один за другим ожили наши моторы «Циклон». Их гулкие голоса в клочья разорвали утреннюю тишину. Мы взлетели парами, но построились тройками над аэродромом, и в этот момент на северо-западе показались 11 «Дорнье» Артола, летевшие в идеальном строю. Наша шестерка заняла место сзади левее и чуть выше них, после чего все самолеты повернули на восток. Это означало, что мы летим прямо на солнце и ничего не видим: если бы появились вражеские перехватчики, мы бы их не заметили. Поэтому я разделил свои истребители на два звена по 3 самолета, которые летели слева и справа от «Дорнье», чтобы увеличить шансы на обнаружение русских истребителей.

Мы пролетели над Масельгой на высоте 1500 метров и полетели вдоль Мурманской железной дороги, где нас обстреляли наши собственные зенитки, хотя их заранее предупредили о нашем вылете. Возможно, зенитчики еще толком не проснулись и заметили одиночный вражеский истребитель, который быстро исчез, но взамен появилась большая группа самолетов – то есть мы. Мы пролетели над Онежским озером и вышли к цели в устье реки Аанис. Если бы появились вражеские истребители, это было бы идеальным временем атаки, поэтому мы смотрели во все глаза. Целью наших «Дорнье» было скопление барж, и я с удовлетворением увидел, как бомбы, вырвавшись из бомболюков, быстро уменьшаются в размерах и через несколько секунд столбы огня и воды поднимаются среди барж. Несколько из них получили прямые попадания, другие перевернулись, третьи, изрешеченные осколками, быстро затонули. Я мысленно снял шляпу перед меткостью пилотов бомбардировщиков. Закрыв бомболюки, «Дорнье» развернулись по широкой дуге и вместе с нами полетели к западному берегу Онежского озера. С моих плеч упал тяжкий груз, так как у нас оставалось еще достаточно топлива. Поэтому я решил наведаться к южным берегам озера, чтобы все-таки найти вражеские истребители.

Перед этим несколько дней мы летали прикрывать наши войска на реке Свирь, и я подумал, что характерный силуэт «Брюстера» прекрасно известен всем артиллеристам на много километров вокруг. Однако очень быстро выяснилось, что это не так. Когда мы на высоте 600 метров подлетели к знакомому району, нам навстречу полетели струи светящихся шариков, с которыми я уже имел несчастье встречаться. Больше всего обижало то, что это стреляли финские зенитки.

Я быстро сделал опознавательный сигнал, но стрельба сделалась лишь еще интенсивнее, в правом крыле моего самолета одновременно появились две дырки. Поэтому я решил подняться на более безопасную высоту и дал полный газ. Госпожа Удача явно решила посмеяться надо мной, так как остальные самолеты пролетели сквозь завесу без единой царапины. Забыв и думать о русских, мы полетели обратно в Нурмойла, разочарованные «теплым» приемом. Когда мы приземлились, часы показывали ровно 08.00.

Я поспешил на командный пункт, чтобы пожаловаться по телефону армейскому командованию на то, что зенитные батареи не только не опознали самолеты, но и не отреагировали на сегодняшний опознавательный! Немного выпустив пар, я отправился в столовую, чтобы наконец позавтракать. Позднее мне сказали, что зенитчиками командовал полковник, только что прибывший из Центральной Финляндии, который отдал приказ стрелять, и приказ выполнили буквально все соседние батареи. Его смиренные извинения были приняты, и позднее мы лишь смеялись над его растерянностью, когда выяснилось, что он потратил боеприпасы на собственные истребители.

Кочевая жизнь

Пока я находился в отпуске, Истребительная группа L получила приказ перебазироваться из Нурмойла в Гирвас. 30 мая я вернулся из отпуска в Нурмойла, где меня ждала неприятная новость. Оказалось, что накануне, когда мои парни готовились к перелету, нас навестили русские бомбардировщики, которые сожгли один Брюстер В-329. За 9 месяцев пребывания в Нурмойла нас атаковали 47 раз и сбросили на нас около 1100 бомб, но до сих пор мы не потеряли ни одного человека и ни одного самолета. И вот в самый последний момент мы теряем драгоценный истребитель!

Мы прибыли в Нурмойла очень рано и решили отправиться на новую базу на верном BMW в то же самое утро. Поэтому, забросив мой летный костюм в машину и сказав последнее «Прости» нашим бунгало, я медленно покатил в направлении Петрозаводска. Я остановился возле радиостанции, которой заведовал мой старый друг Пекка Тиилкайнен, и, выпив чашечку кофе, пошел прогуляться по улицам города, вдоль которых шли деревянные тротуары. Заасфальтирована была только улица Карла Маркса, и я удивился, увидев, что ко всем финским указателям были добавлены русские подписи. Я проехал около 100 километров, миновал город Кондопога, но за последние 50 километров единственным признаком цивилизации в этих диких лесах была деревня Мундъярв, после чего я оказался на полуострове Пальеозера и наконец попал на аэродром Гирвас.