Анатолий Кожевников - Стартует мужество

Начальник разведки перечислил основные районы-сосредоточения вражеских войск и дал их подробную характеристику. Мы выбрали на карте место, наиболее подходящее для посадки после выполнения задания. Садиться предстояло с убранными шасси, сразу же сжигать машины и пробираться на свою территорию пешком.

Подготовка к полету закончилась во втором часу ночи. Оставшись наедине со своими мыслями, я не без гордости подумал, что такое задание доверят не каждому. С этой мыслью и уснул. Проснулся до рассвета. Товарищи тоже встали рано. Позавтракав, пошли на аэродром. Карманы наши были набиты гранатами лимонками, пистолетными патронами и шоколадом.

 — Автоматы бы прихватить, — сказал Простов. — Натворили бы дел. Ведь двенадцать человек — это целый отряд.

 — Их выдают только пехоте, — со вздохом отозвался Морозов.

На рассвете в ближайшей низине появилась пелена тумана.

 — Как бы аэродром не закрыло, — насторожился Кузьмин.

 — Не должно, — уверенно сказал Простое. — Вот выйдет солнце, туман рассеется.

Но туманная завеса становилась все плотнее. Вскоре она приблизилась к аэродрому и самолеты стали терять очертания.

Через час из вышестоящего штаба сообщили: «С вылетом обождать. Если до девяти утра туман не разойдется, задание отменяется. Летному составу находиться в готовности номер два».

Это распоряжение вызвало у нас досаду. А туман, как назло, становился все гуще. Вот и девять часов, но погода осталась прежняя. Вылет отменили.

 — Спросят ребята из второй эскадрильи, куда и зачем летали, что мы им ответим? — сокрушался Простое. — Вот не везет!

 — Хуже всего, когда замахнешься, а не ударишь, — поддержал его Кузьмин.

Возвращаться назад, к счастью, не пришлось. Приказали работать с передового аэродрома. Сюда перелетела и вторая наша эскадрилья.

С этого дня полк главное внимание стал уделять поддержке наземных войск. Они вели упорные бои, особенно за Сторожевое и Урыво-Покровское. Эти населенные пункты по четыре раза в сутки переходили из рук в руки и были разбиты до основания.

Однажды за пять минут до прихода наших штурмовиков на Сторожевое, находившееся в руках противника, сыпанули бомбы «юнкерсы». В чем дело? Неужели наши снова заняли село? Стали смотреть вниз. Советская пехота отчетливо обозначала ракетами свой передний край. И тут мы поняли: вражеские летчики перепутали цели и нанесли удар по своим. Наши «илы» бомбами и пушечно-пулеметным огнем окончательно подавили сопротивление гитлеровцев. Те не выдержали и отошли.

Всякое случалось на войне… Через два часа после возвращения на аэродром мы получили новое задание и вырулили на старт. Томительно потянулись минуты ожидания сигнала на взлет.

Неожиданно на аэродром примчалась «эмка». Из автомашины выскочил начальник штаба. Подбегая поочередно к самолетам, он кричал что-то летчикам. Вот он поднялся на плоскость моего истребителя и, пересиливая гул работающего мотора, крикнул:

 — Группа немецких асов только что перелетела из Старого Оскола в Россошь. Разведка донесла, что техники заправляют самолеты, а летчики через двадцать минут будут в столовой на обеде. Ваша задача обеспечить удар штурмовиков. Понял?..

Получив утвердительный ответ, он соскочил с плоскости и побежал дальше.

…Летели мы самым прямым путем. Линию фронта проскочили на бреющем. Вот и аэродром противника. В северо-восточном его углу двенадцать «юнкерсов». Идет заправка машин.

Два звена штурмовиков с ходу атаковали «юнкерсов», третье обрушило бомбы на домик, где находилась столовая. Удар был настолько внезапным, что гитлеровцы не успели укрыться в блиндаже и бомбоубежищах. Над стоянками поднялись черные столбы дыма. Зенитные батареи открыли было стрельбу, но под пушечно-пулеметными очередями наших истребителей сразу замолчали.

Штурмовики сделали пять заходов. Оставив за собой пылающий аэродром, они легли на обратный курс.

Задание было выполнено. Не потеряв ни одной машины, мы полностью уничтожили «особую» группу Геринга.

Этот вылет еще раз подтвердил золотое правило: «Бей врага тогда, когда он не ждет». Фашисты даже не предполагали, что в ясную погоду советские самолеты атакуют их аэродром. За свою беспечность они дорого поплатились.

Первый сбитый

Полеты на Сторожевое стали для нас привычными. Поэтому мы, хорошо зная маршрут, предварительно занимались только изучением целей.

В тот день все шло, как обычно. В шестнадцать часов мы вслед за штурмовиками поднялись в воздух. Внизу поплыла знакомая местность. Показался Дон. Наша переправа притоплена, чтобы в светлое время ее не обнаружил противник. Здесь всегда неспокойно. И сейчас на берегу рвутся вражеские снаряды.

Вот и Сторожевое. Трассы неприятельских зениток, кажется, распарывают воздух. Внизу и по сторонам рвутся снаряды. Не обращая на них внимания, штурмовики делают первый заход, второй, третий… Сбросив бомбы и израсходовав снаряды, они разворачиваются и, перестроившись в «клин», берут курс на свой аэродром.

Но один из «илов» задержался над целью и делает новый заход. Видимо, у него еще остались снаряды. Как раз в это время в воздухе появились три «мессершмитта» и устремились к одинокому штурмовику.

Полупереворотом вправо я вывожу машину на пересекающийся курс и даю заградительную очередь. Отказавшись от первоначального намерения, «мессеры» бросаются на меня. Обстановка невыгодная. Но я рад, что штурмовик теперь вне опасности, и вступаю в неравный бой.

Уверенные в своей победе, фашисты атакуют меня с разных направлений. Трассы их пулеметных очередей проносятся рядом. Используя преимущество в скорости, они повторяют заход за заходом и ведут огонь с ближних дистанций. Маневрируя, ищу удобный случай атаковать.

Вот один из «мессеров» несется мне навстречу. Выпущенная им короткая очередь попадает в мотор моего истребителя под острым углом и только вспарывает капот. В этот момент и я, поймав фашиста в прицел, нажимаю на гашетку. Слышен сухой треск пулеметов. «Мессершмитт» делает крутую горку, но в верхней точке теряет скорость и, перевалившись через крыло, штопором идет к земле.

 — Победа! Победа! — кричу от радости, провожая взглядом падающий самолет.

Торжествуя, я забыл, что фашистов было трое, и дорого поплатился. Пулеметная очередь, выпущенная другим «мессером», угодила в мою машину. В кабине блеснул огонек, по ногам хлестнули осколки разбитых приборов. Две разрывные пули попали в прицел и приборную доску, третья — бронебойная — оторвала у моего шлемофона левый наушник.