Григорий Распутин. Жизнь и смерть самой загадочной фигуры российской истории - Рене Фюлёп-Миллер
Распутин вновь вмешался в ход ведения боевых действий весной 1915 года, но на сей раз безуспешно. Он не советовал проводить крупное наступление в Галиции, заявляя самым энергичным образом, что еще не время наступать, что все закончится катастрофой. Но главнокомандующий Николай Николаевич сумел настоять на своем: провал русского наступления и разгром под Горлицей подтвердили предчувствия Григория Ефимовича.
Летом 1916 года Распутин вновь не советовал слишком далеко развивать крупное наступление Брусилова. Он считал, что эта операция выполнила свою задачу, облегчив положение итальянцев, угрожаемых австро-венгерскими войсками, а теперь надо ждать неизбежного крушения Германии и Австро-Венгрии, которое рано или поздно наступит.
Императрица писала царю 24 сентября 1916 года: «Наш Друг совершенно вне себя от того, что Брусилов не послушался твоего приказа о приостановке наступления. Он говорит, что тебе было внушено свыше издать этот приказ <…> теперь же, Он говорит, снова будут бесполезные потери».
Старец вновь вмешался, чтобы избавить народ от мелких несправедливостей, досаждавших ему. Императрица пишет супругу:
«Вчера видела нашего Друга у Ани. Он так хорошо говорил! Он просил меня передать тебе, что неладно с новыми бумажными деньгами: простой человек не может их понять, у нас достаточно денег, а это может вызвать недовольство…
Любовь моя, посылаю тебе две банкноты от нашей Ани, чтобы показать, что одна из них фальшивая. Публика очень недовольна; эти маленькие квадратные бумажки улетают и т. п.; в темноте люди обманывают извозчиков. Умоляю тебя, немедленно запрети эти деньги!»
В другой день императрица пишет: «Наш Друг очень нервничает из-за нехватки мяса. Он считает, что министрам следует созвать крупных торговцев и запретить им повышать цены…»
Здравый смысл предостерегал Григория Ефимовича от зачастую преждевременных радостей по случаю побед; например, он не хотел, чтобы царь торжественно въезжал в завоеванный Лемберг, и утверждал, что для этого следует подождать окончания войны. И действительно, спустя несколько месяцев русские были изгнаны из этого города и противник ступил на российскую территорию.
Продовольственное снабжение в тылу становилось все более и более трудным и создавало Григорию Ефимовичу много забот. Он постоянно требовал энергичных мер против скупщиков продуктов и в конце концов разработал настоящую программу, которую можно оценить как весьма разумную. Например, императрица в одном из своих писем писала: «Его сильно мучит, и Он в течение двух часов почти ни о чем другом не говорил… Дело в том, что ты должен приказать, чтобы непременно пропускали вагоны с мукой, маслом и сахаром… Это в данную минуту даже более необходимо, чем снаряды или мясо… Он считает, что сорок человек старых солдат могут нагружать в час по одному поезду, которые следует отправлять один за другим, но не все к одному месту – некоторые к Петрограду и Москве, другие – к разным другим станциям. Для этого надо сократить пассажирское движение, уничтожить 4-е классы на эти дни и вместо них прицепить вагоны с мукой и маслом из Сибири… Недовольство будет расти, если положение не изменится. Люди будут кричать и говорить тебе, что это неисполнимо… Но это необходимая, важная мера…»
Распутин дал мощное доказательство своего могущества, когда добился смещения с поста Главнокомандующего своего бывшего покровителя, великого князя Николая Николаевича, ставшего его смертельным врагом. Великий князь, поначалу встретивший Григория с распростертыми объятиями, очень быстро заметил, что этот «грязный мужик» становится опасным, и испробовал все способы, чтобы вырвать императора из-под его влияния. Его жена и свояченица, две черногорки, также отдалились от старца, что привело к полному разрыву между ними и императорской семьей. Григорий Ефимович проникся тогда фанатичной ненавистью к Николаю Николаевичу, тем более что тот однажды ответил на телеграмму, в которой старец извещал о своем скором приезде на фронт, коротко: «Приезжай. Повешу!» С того момента Распутин использовал любой случай, чтобы очернить Николая Николаевича в глазах императора и императрицы.
После крупного поражения 1915 года старец все-таки сумел убедить императрицу, что в такой критический момент государь сам должен принять на себя командование армией. Несмотря на оппозицию всех министров, несмотря на нежелание Николая обижать своего дядю, Григорию все-таки удалось добиться смещения великого князя с поста главнокомандующего и отправить его на Кавказ, то есть на очень далекий театр военных действий.
В течение продолжительного времени ни одно назначение не совершалось без совета «друга», теперь нельзя было стать министром, не пройдя предварительно своего рода «экзамен» у Распутина. Те министры, которые не нравились Григорию, недолго оставались на посту. Несколько лет сумел удержаться, несмотря на ненависть к нему со стороны Распутина, разве что только Сазонов.
То, как Распутин, этот «мужицкий канцлер», оценивал достоинства кандидатов, выглядит довольно странно. Ему бы не пришло в голову провести расследование политических симпатий, как обычно делали чиновники двора и сам император. Он не интересовался мнением об этих людях членов императорской династии; для его примитивных инстинктов определяющим был внешний вид. Когда, например, встал вопрос о назначении нового директора Департамента полиции, Распутин вызывал к себе предлагаемого кандидата или отправлялся к нему, пристально и с большим вниманием рассматривал его несколько минут, и «экзамен» заканчивался.
Определенно, это уникальный случай в истории, когда могущественный и влиятельный человек столь оригинально занимался политикой, нисколько не заботясь об основных принципах дипломатии. Интриги и уловки самых ловких куртизанов проваливались, потому что этот мужик принимал решения не на основании каких-то тонких умозаключений, а в соответствии со своим сиюминутным настроением.
Правда, при такой манере действовать он часто оказывал покровительство людям коррумпированным и бездарным, но можно задаться вопросом: а смог ли бы сам император сделать лучший выбор? Во всяком случае, не вызывает сомнений то, что министры, снятые по наущению Распутина, более чем заслуживали этого и что старец всегда первым
