Наше неушедшее время - Аполлон Борисович Давидсон
А обращать побольше внимания на тот опыт, которому неплохо бы поучиться и нам. На их успехи, достижением которых нам полезно бы заняться. На хорошее и доброе в их жизни. А в своем прошлом видеть не только доброе и хорошее, а и то, что надо помнить, чтобы оно не повторилось.
Человечество привыкло прославлять генералов, завоевателей, победителей в войнах (а нередко и зачинателей войн). Именно им ставят монументы. Памяти тех, кто, как Нельсон Мандела, призывал к умиротворению, к взаимопониманию народов, их опыту уделяется внимания неизмеримо меньше. Мандела считает, что «настоящие герои – те, кто устанавливает мир и начинает строить».
Не пора ли поглубже задуматься над этим? Менять отношение к опыту прошлого, чтобы и в настоящем главную роль играли мирные средства, взаимопонимание?
И самое-самое главное: искать не то, что разделяет, а то, что сближает. Банальная идея? Но, увы, в практической деятельности многих-многих государств она пока не находит себе места.
Добрая традиция всё же есть!
Действия Нельсона Манделы и его единомышленников возникли не на пустом месте. Традиция межрасового взаимопонимания есть в Южной Африке и у черных, и у белых, и у южноафриканских индийцев. Традиция давняя.
Вот написанное и опубликованное белой южноафриканкой 120 лет назад, в 1909 году.
«Пока девять десятых нашего населения не станут полноправными гражданами и не получат возможности участвовать в управлении государством, разве сможем мы чувствовать себя в безопасности? Разве у нас будет мир? Один разочарованный человек, считающий, что с ним поступили несправедливо, – это уязвимая точка общества, но когда в таком положении находится подавляющее большинство обитателей страны – это уже трещина во всей социальной структуре <…> В конечном счете покоренный народ всегда накладывает печать на лицо завоевателя… Если мы возвышаем черного человека, мы возвысимся вместе с ним; если мы попираем его ногами, он потянет нас назад, сковывая наши движения».
Почему привожу такую длинную цитату? Уж больно она интересна и важна. Подумать только: ведь это было время господства колониализма и его идей.
Сказано это в 1909 году. Тогда создавался Южно-Африканский Союз (ныне – Южно-Африканская Республика), и журнал «Трансвааль лидер» попросил Оливию Шрейнер, знаменитую южноафриканскую писательницу, высказать свое мнение о его будущем. Вот она и высказалась.
Максим Горький печатал рассказы Оливии Шрейнер еще в конце 1890-х в газете «Нижегородский листок».
Вот – тоже из ее интервью.
«Проблема ХХ столетия не будет повторением проблем ХIХ века или тех, которые были до него. Рушатся стены, отделявшие континенты друг от друга; повсюду европейское, азиатское и африканское будет пересекаться. XXI столетие увидит мир очень отличным от того, каким он предстает на заре XX. И проблема, которую предстоит решать нынешнему столетию, заключается в том, чтобы достичь взаимодействия различных человеческих общностей на самых основных и самых полезных направлениях, которые обеспечили бы развитие всего человечества в соответствии с современными идеалами и современными социальными потребностями»[107].
Какая дальновидность в подходе к расовой проблеме и вообще к будущности человечества!
Махатма Ганди хорошо знал Оливию Шрейнер. Он прожил на юге Африки двадцать лет, с 1893 по 1914 год, там сложилось его мировоззрение, там родилось его учение – сатьяграха, там он научился руководить массовым движением. Покидая Южную Африку в июле 1914 года, он говорил на прощальном митинге в Кейптауне, что глубоко верит в страну, которая могла дать миру такого человека, как Оливия Шрейнер.
А потом, когда уже не было Оливии Шрейнер? Во времена политики апартхейда демократы из среды белых требовали прав для черных. Даже в парламенте: там Элен Сузман с этими требованиями выступала так много лет.
А африканцы? Вот стихи Д. Брэнда, композитора и поэта, написанные уже во время апартхейда.
Так много вокруг теорий
О Западе и Востоке,
В их многоголосом хоре
Претензии и упреки.
Одно лишь, во всяком случае,
Известно давно и без карт —
На фоне всего, что накручено:
Земля наша —
Круглый шар[108].
Так что идеи Манделы и его сторонников родились не на пустом месте.
И не случайно то интервью Оливии Шрейнер издано снова – более чем через сто лет.
VII
Российский центр у Мыса Доброй Надежды
После недолгой работы в Витватерсрандском университете (Йоханнесбург) и года пребывания в Университете Родса (Грейамстаун) я вернулся в Москву в октябре 1993-го. Но в начале 1994-го вдруг получил новое предложение: основать в Кейптаунском университете Центр российских исследований. Идея исходила от Марка Волошина, главы российской фирмы «Марвол». Очевидно, для укрепления позиций своего бизнеса ей надо было показать, что компании не чуждо культурное сотрудничество.
Ректор Кейптаунского университета и его коллеги горячо поддержали эту идею и обещали мне свое содействие.
Предложение заманчиво. Положение в ЮАР стало спокойней. Основные переговоры правительства с оппозицией завершились успехом для оппозиции. Принята новая конституция. Гражданские права получили люди всех цветов кожи. Первые в стране всеобщие выборы. Намечены на апрель 1994 года.
Это было время, когда у южноафриканцев возник огромный интерес к России – только-только открывшейся для них стране. В 1992-м в Претории наконец появилось российское посольство, в Кейптауне – генконсульство. В обеих странах обсуждались возможности деловых, культурных и научных связей. Так что Центр возник, что называется, во благовременье.
Предложение было неожиданным. Я долго не был в Москве, соскучился по московским друзьям. Возобновил работу в Институте всеобщей истории – в Центре африканских исследований, и курсы лекций в МГУ – в Институте стран Азии и Африки и на истфаке. И вообще всю свою московскую жизнь. Опять оторваться от этой жизни? И вероятно, на несколько лет.
В ЮАР – самый канун перехода власти, как говорили тогда, от белых к черным. Выборы – первые в этой стране всеобщие выборы – намечены на 27 апреля 1994-го. Так что можно увидеть Кейптаун и накануне этого события, и после него. И результат – становление Новой Южной Африки.
И видеть все это уже в новом качестве. До сих пор наблюдал только как свидетель. А тут еще и участник. Сотрудник университета, старейшего в Африке. Как руководитель одного из его подразделений становлюсь членом сената университета, участвую в решении важнейших вопросов его жизни, вплоть до выборов ректора. Тут уж ко мне не могут относиться как к иностранцу, обсуждать за
