Мария Беллончи - Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Еще не было объявлено о разводе, а в Ватикан уже явились претенденты на руку Лукреции. Папа и кардинал Валенсийский тщательно рассматривали каждое предложение; не напрасно же они боролись с графом де Пезаро и преодолели все препятствия. Теперь Лукреция свободна и нужна им для осуществления новых честолюбивых замыслов. Чезаре был тем, кто давал толчок и задавал тон общим устремлениям. Будучи в Неаполе, Чезаре смог лучше узнать этот прекрасный край и обнаружил, что неаполитанский двор, хотя и в состоянии упадка, был все еще великолепен. Он обратил внимание на слабые места в военной и гражданской сферах Неаполитанского королевства, раздираемого разногласиями и находящегося во власти мятежных баронов, и, хотя он был бастардом, у него родилась мысль захватить часть или даже все королевство. Ходили упорные слухи, что Чезаре отказался от кардинальского сана и женился на Санче Арагонской, а кардинальский сан вместо него получил Джофре. На самом деле существовали серьезные препятствия для того, чтобы Санча могла сменить мужа, поскольку, как помнят читатели, кардинал и король в день свадьбы Санчи и Джофре присутствовали в момент выполнения ими супружеских обязанностей. Кроме того, к этому моменту непомерно возросли честолюбивые устремления Борджиа, и они могли решить, что Санча все-таки тоже незаконнорожденная и не сможет обеспечить Чезаре высокое положение. Пришло время, и этим сплетням был положен конец. Теперь все мысли Чезаре сосредоточились на Карлотте Арагонской, законной дочери короля Неаполя, получившей воспитание при дворе королевы Анны Бретонской. Чезаре начал действовать, а папа завел переписку с французским двором, прощупывая настроения нового короля Людовика XII (Карл VIII скоропостижно скончался 7 апреля 1498 года).

Новая стратегия Борджиа предполагала балансирование между Сциллой и Харибдой. Притязания Чезаре на руку Карлотты предполагали, по крайней мере, поверхностные дружеские отношения с ее отцом, королем Неаполя. Но еще более важной представлялась дружба с французским королем, поскольку этот брак должен был в большей степени зависеть от Франции, чем от родителей Карлотты. Для этого имелись две причины: во-первых, Карлотта находилась на французской земле под защитой королевы-матери и, во-вторых, у Людовика XII были собственные, абсолютно четкие цели и на коронации он был провозглашен королем Франции и Неаполя. Итак, Чезаре пустился в головокружительное и рискованное предприятие: сначала добиться расположения противоборствующих сторон, оспаривающих права на королевство, а потом захватить по крайней мере часть территории для себя. Тем временем Александр VI мастерски плел дипломатические интриги, столь тонкие и призрачные, что их всегда можно было легко порвать. Что же касалось завоевания дружбы арагонской династии, то в этом вопросе он воспользовался Лукрецией.

Количество предложений и просьб жениться на Лукреции, восемнадцатилетней разведенной, продемонстрировали, что инсинуации Джованни Сфорца, даже если им поверили, не вызвали чувства неприятия или отвращения к Лукреции. Одним из первых принявших участие в свадебной гонке был Антонелло Сан-Северино, храбрый и умный сын принца Салерно. Его кандидатура пришлась не по вкусу королю Неаполя, поскольку Антонелло принадлежал к одному из наиболее могущественных семейств королевства, но, подобно остальным членам семьи, был чистокровный анжуец, чрезвычайно расположенный к королю Франции. Стоило королю Фредерико удостовериться, что предприняты практические шаги и предполагаемый жених должен быть назначен главным капитаном церкви и жить в Риме под покровительством папы, как он тут же отправляет в Милан посланника, чтобы попросить Сфорца воспользоваться их влиянием в Ватикане и аннулировать проект, согласно которому король Франции и папа устанавливали власть над Неаполитанским королевством. Неаполь и Милан, некогда враждовавшие, в настоящий момент сформировали союз против французов. Кардинал Асканио имел в запасе сильные доводы, и брачный план Сан-Северино провалился.

Следующие претенденты не заставили себя ждать. В их число входили: Франческо Орсини, герцог Гравинский, тиран Пьомбино и член семейства Аппиани, Оттавиано Риарио, сын от первого брака Катерины Сфорца, графини Форли (похоже, что Асканио, предложившего кандидатуру Оттавиано, ничему не научил первый опыт общения Лукреции с семейством Сфорца). Член арагонской династии Альфонсо, брат Санчи, незаконнорожденный сын Альфонсо II и донны Тучи Гацулло, вообразил, что Борджиа только делают вид, что не заинтересованы в таком поклоннике, как он. Но папа развеял домыслы Альфонсо, заявив, что «ни его ум, ни его достоинства» не производят на него никакого впечатления. Джан Лусидо Катанеи со свойственным ему проникновением в суть предмета комментирует явную двуличность папы: «Понтифик держал всех в недоумении и по этому и по другим важным вопросам», поскольку перед принятием решения хотел получить ответ из Франции, ведь «в соответствии с планами он старался получить как можно больше».

Похоже, настойчивость папы в достижении выбранных целей дала хорошие результаты. Судя по всему, Людовик XII был готов помочь кардиналу Валенсийскому, если папа в свою очередь поможет ему. Прежде всего французский король хотел получить разрешение на расторжение брака с женой, набожной и некрасивой Жанной Французской, навязанной ее отцом; Людовик поклялся, что между ними никогда не было супружеских отношений. При этом условии не имелось никаких препятствий, чтобы быстро прийти к соглашению по требуемым папе вопросам. Сразу же по выполнении оговоренных условий кардинал Валенсийский мог соединиться с Карлоттой Арагонской. Улажен вопрос и с браком Лукреции: она становится первым связующим звеном с Неаполем благодаря браку с Альфонсо Арагонским, который получает титул герцога и княжество Бисельи; приданое Лукреции составляет 40 тысяч дукатов и превышает сумму приданого в первом браке. Особо оговаривается, что супружеская пара должна жить в Риме во дворце Санта-Мария-ин-Портико.

У Лукреции есть все основания чувствовать себя счастливой. Она слушает разговоры Санчи о брате, и он уже захватил ее воображение. Лукреция знает, что Альфонсо один из наиболее красивых молодых людей Италии, с очаровательными манерами и хорошим характером, и ей приятно сознавать, что полученный титул даст право занять высокое положение при дворе короля. Она измучилась, оставаясь в тени после скандала, последовавшего за разводом, и любовной интриги с Перотто, и знает, что ее жизнь в Ватикане, согласно общественному мнению, признана непристойной. Это мнение все более укреплялось в сознание людей, о чем мы можем судить по записям венецианского летописца Джироламо Приули, который назвал Лукрецию самой известной шлюхой в Риме, а умбрийский летописец, более известный как Матараццо, относится к ней как к главной падшей женщине, лидеру всех подобных женщин (летописцы, честно говоря, используют более грубые выражения). И Приули, и Матараццо, жившие далеко от Ватикана, питались скорее слухами, нежели реальными фактами, а слухи по большей части были сугубо отрицательные. Частная жизнь Лукреции могла быть даже еще сомнительнее, чем ее описывают недоброжелатели, но, вне всякого сомнения, ее не устраивали обычные страсти и любовь известной куртизанки. Кроме того, хорошо информированные и проницательные неаполитанцы прекрасно понимали, что единственная проблема Лукреции связана с родственниками, живущими в Риме. Поэты, поддерживавшие арагонскую династию, посвящали свои изящные латинские арабески только одной теме – чудовищным обвинениям, выдвинутым Джованни Сфорца. Понтано писал: