Степан Лопатин - Живая память

- Стрелял до последнего, паршивец, - говорит старший лейтенант Сергеев, подошедший вслед за конвоем. Он тоже возбужден от погони и перестрелки.

Швенер лучше других знает немецкий. Он ведет допрос:

- Кто проходил лесом?

- Сводная колонна офицеров рейха под руководством оберста Швабе.

- Сколько человек?

- Триста...

- Повторите, сколько шло людей?

- Около трехсот офицеров и унтер-офицеров...

А Синчук доложил о пятнадцати... Мы вели бой с арьергардом колонны или ее боевым охранением. Численный перевес был на их стороне. Что-то похожее на разочарование, на признание закономерной неудачи промелькнуло на лицах солдат, готовых разойтись по лагерю...

Я отдал приказ: сержанту Кирюхину на полуторке доставить раненых в Ярмаки, сдать в медсанбат. Старшему сержанту Старовойтову передать пленных ближайшему штабу по дороге на Ярмаки. Под расписку. Старшему лейтенанту Сергееву подготовить захоронение погибших.

В Литве

Литовские деревни были раздроблены и разбросаны по полям отдельными усадьбами. На топографической карте черные обозначения усадеб напоминали брызги от случайно брошенного в грязь предмета. Конец какой-либо деревни был условен, тут же переходя в другую. Посевы начинались у стен одного хозяйства и продолжались до следующего.

Созревающие посевы превращались в средство маскировки, прикрывая маневр подразделений и отдельных солдат, и потому частично были перетоптаны и примяты. А скот, оставшийся без присмотра в опасной зоне боевых действий, побит шальными осколками, огнем сражающихся сторон. Не сразу убирались трупы людей и животных, прикрытые посевами, а знойный воздух жарких июля и августа отравлялся запахами разлагающихся тел, между которыми летали косяки черных мух.

Наш полк введен в бой 7 июля, а мы догнали его позднее - на рубеже шоссейной дороги, идущей из Вильнюса на юго-запад.

Тревожное пребывание в тылу наступающих частей, ушедших от Ярмаков на несколько десятков километров, сменилось настроением покоя и относительной безопасности - мы отдыхали все-таки. А теперь - работа. Нужно снова одолевать себя, собирать и завязывать в тугой узел нервы, После покоя началась жаркая страда.

Заканчивался бой за Ораны - местечко у реки Меречанка, протекающей через мелкие и крупные лесные массивы. Железнодорожная станция того же названия отстояла от местечка на четыре километра к югу.

Вот рассказ одного офицера из штаба стрелкового полка. Он говорил о схватке за станцию Ораны.

Туда вошел неполный стрелковый взвод, человек десять - двенадцать, еще утром 13 июля и встретил немецкую контратаку. Туговато пришлось этим людям. Солдаты выбывали из строя. Ранило лейтенанта, командира взвода. Наскоро перевязанный, он лег за пулемет вместо сраженного пулеметчика и держал под огнем все пространство от окраины до центральных построек. Его еще раз ранило, а он продолжал бой. Да и уйти уже не мог. И... думал о последнем патроне для себя. Помощь подошла, когда от взвода почти никого не осталось. Неравный бой продолжался девять часов.

- А ведь еще бы немного, - добавил штабник, - и лейтенант пустил бы себе пулю в лоб. Врагу не сдался бы, это точно.

- Вы знакомы с ним?

- Встречались. Обыкновенный парень, сибиряк, характер отменный.

Через два дня мы были в местечке Меречь на Немане, откуда направились в сторону Алитуса, на север. Там получили задачу на форсирование.

Форсирование было трудным, но что нового можно сказать о форсировании? За войну пройдено столько речушек и рек, и столько теперь об этом известно...

Но тогда каждый раз все делалось заново: искали подручные средства доски, бревна, другие нетонущие предметы, из соломы, травы и плащ-палаток сооружали подушки, делали плоты и плотики, чтобы оружие и порох сохранить сухими. Понтоны наводились позднее, когда приходило их время, а сперва...

А сперва захват куска суши на противоположном берегу, крохотного плацдарма, и его расширение становились первостепенной задачей. Надо обмануть недремлющего противника, ввести его в заблуждение.

Теперь невозможно подсчитать, сколько добиралось до берега, сколько поглощала река на плаву, потому что плеск воды по ночам хорошо слышен, и хотя где-то в стороне поднималась отвлекающая стрельба, не всегда можно подойти совершенно скрытно, не встретив на воде огня в упор.

На западном берегу Немана было захвачено два плацдарма. Один из них, южный, триста на шестьсот метров, обеспечивал наш полк. С наблюдательных пунктов мы видели свою пехоту в окопах, наскоро отрытых на том берегу, метрах в четырехстах от НП, и пристреляли перед ней участки заградительного огня.

На третий-четвертый день боя всплывали со дна тела воинов, не добравшихся до западного берега реки, но теперь беспрепятственно уходящих к берегам Балтийского моря.

Плацдарм у Алитуса расширялся успешнее южного. 17 июля к 12.00 полк подивизионно перешел в район Венгелянцы, поближе к Алитусу.

Переправа на левый берег началась в ночь на 17-е одной батареей и продолжалась последовательно до 21-го - это диктовало необходимость вести огонь почти беспрерывно.

Из записей штаба полка:

"18.7.44... полком уничтожено 6 ручных и станковых пулеметов, подавлен огонь минометной батареи, отбиты три контратаки..."

"...Во второй половине дня 19.7.44 в районе Блакасадзе обнаружено пять самоходных орудий типа "фердинанд", действующих из засад. Предприняты две контратаки силою до батальона... "

Четвертая и пятая батареи не умолкали, маневрируя огнем по широкому фронту. С наблюдательных пунктов на высоком правом берегу мы видели против себя движение, как на полигоне в классных условиях... Только 21 июля полк переместился на западный берег Немана полностью.

Наша авиация над переправой господствовала. Но это не означало, что она непрерывно висела в воздухе и потом.

27 июля с утра, перебазируясь, батарея катилась по асфальтированной дороге, окаймленной с обеих сторон деревьями. Сзади, со стороны солнца, нас настигли два "фокке-вульфа", пробомбили и обстреляли из пулеметов и пушек. Минутный налет обошелся дорого: убит водитель рядовой Кизилов, ранен лейтенант Молочнюк и еще двое из расчета, пострадало одно орудие, "студебеккеры" получили несущественные пробоины.

Для матчасти это вторая потеря от авиации.

С боями был пройден районный центр Литовской ССР Калвария. Город промелькнул перед глазами наподобие кадра кинохроники.

Остановил нас, и надолго, другой город такого же значения и калибра Вилкавишкис. Около него мы перешли к обороне.

Отвлечения

Совершенно неожиданно командиров батарей отозвали на десятидневные сборы при штабе корпуса. Свои обязанности я возложил на Карпюка.