Хьюго Виккерс - Грета Гарбо и ее возлюбленные

С любовью к тебе, С.».

За письмом следует не менее пространный постскриптум, в котором Сесиль перечисляет все, что с ним произошло, и время от времени задает вопрос:

«Ты помнишь, как я в третий раз во время нашей встречи сказал тебе, что хотел бы на тебе жениться, и ты сказала, что это весьма легкомысленное заявление с моей стороны — но это не так, всегда было не так. Неужели тебе непонятно, что мы созданы друг для друга. Я знаю, что не буду счастлив до тех пор, пока ты не сделаешь из меня честного человека. Ты не забыла об этом?

Ты помнишь, как сама сказала мне, что хочешь поведать один секрет, и я почувствовал себя таким маленьким и неопытным, и стыдился самого себя из-за этого секрета».

На протяжении последующих недель Сесиль подробно останавливался на разнообразных темах. Он сообщает Гарбо, что не носит нижнего белья, что ему хотелось бы, чтобы она была сантиметров на десять ниже ростом, с горечью сообщает о своих неудачных попытках связаться с нею по телефону. Начал работать над фильмом «Как важно быть серьезным» режиссера Александра Корды. Его деятельность включала в себя также посещение вместе с Лоуренсом Оливье аббатства Нотли, поездку с Вивьен Ли в Париж на примерку костюмов для «Анны Карениной», нелады с постановкой пьесы и злость на Гарбо, за ее упорное молчание. Однако Сесиль с завидным упорством забрасывал неразговорчивую звезду письмами, спрашивая ее, не наведывалась ли она к доктору Ласло и скучает ли она по своей «башне из слоновой кости» в отеле «Ритц». Сесиль частенько обращался к событиям предыдущего года: «я, конечно же, буду помнить, как в прошлом году на Пасху посетили дом Пейли и как у меня ужасно разболелась голова. Помнишь, ты мне еще советовала принять разные лекарства, и была только одна причина, почему я потом пошел на эту абсолютно кошмарную пасхальную вечеринку. О господи!».

В апреле Сесиль подписал купчую на «Реддиш-Хаус». Наконец-то до него дошли кое-какие известия о Гарбо; он получил письмо из Нью-Йорка от Маргарет Кейс, в котором описывалась очередная пасхальная вечеринка у Шлее, во время которой Джон Гилгуд появился в красном смокинге, как две капли воды похожем на тот, в котором пришел Клифтон Уэбб. Маргарет написала это письмо в своем доме № 533 на Парк-авеню;

«Грета на этом вечере пребывала в своем самом разговорчивом и дружелюбном настроении; на ней было парчовое платье с длинными рукавами от Валентины, волосы зачесаны назад и завязаны кружевной лентой, что придавало ее внешности божественный, хотя и несколько необычный вид. Я представила ей мистера Гилгуда, и тот в восторге воскликнул:

«Что за прелесть!»

В следующем номере «Лайфа» появятся фотографии Джерома Зерба, снятые на пасхальной вечеринке по просьбе самих хозяев. Я слышала, будто Зерб, встретив Гарбо на улице, сказал ей, что она попала на одну из фотографий, и актриса восприняла эту новость довольно спокойно. И вот теперь Валентина звонит мистеру Зербу, чтобы сообщить, что Грета и Джордж вне себя от возмущения и требуют, чтобы фотографии были изъяты из номера. Как-то вечером я случайно столкнулась с Гретой и Джорджем на углу улицы. Джордж спросил меня:

— Вы обедаете с каким-то англичанином. Мэгги обожает англичан!

А Грета, смеясь, добавила:

— О да, как там поживает этот ваш знакомый Сютро? Он так мил, просто душка!

Я подумала, что тем самым она напомнила мне и о вас, Сесиль. Ходят слухи, что, возможно, она будет сниматься у Дэвида Селзника. Кто-то сказал мне, что Джордж Шлее уехал вчера на пару недель в Калифорнию, а это значит, что несравненная Грета тоже, возможно, уехала. Джордж с Валентиной собираются в июле отплыть в Европу. Боюсь, что кроме этих нудных банальностей мне больше нечего тебе сообщить. Грета бесцельно проводит свою жизнь в ужасно нудной компании, как всегда».

Сесиль посетил Стредфорд-на-Эйвоне, а затем спешно пересек всю страну, чтобы погостить у Джулиет Дафф в Балбридже, вернее, в соседней деревушке Уилтон. Вот что он пишет Гарбо:

«Моим компаньоном на ближайшие три дня будет твой знакомый — мистер Моэм, — но я сомневаюсь, что мы с ним будем говорить о тебе, поскольку я никогда не обсуждаю тебя ни с кем из наших общих друзей. И если вдруг в разговоре кто-нибудь случайно упоминает тебя, я принимаю донельзя невозмутимый вид или притворяюсь незаинтересованным, как, например, когда Кохно сказал мне, что видел тебя, — я тогда изобразил полное благодушие. «Ах, как мило с ее стороны! А как мило с твоей — и как, должно быть, приятно для нее!»

В августе Сесиль отправился в Париж — немного развлечься и приобрести кое-что для дома, но город, казалось, наглухо отгородился от солнца ставнями, а женщины щеголяли загаром. Битон признался Гарбо, что видел ее во сне, и даже задался вопросом; «А не бываем ли мы счастливы только в наших снах?». Вернувшись в Лондон, он наконец-то получил весточку от Гарбо.

Вот что он написал в ответ;

«За несколько дней моего отсутствия пришло огромное количество писем и журналов, и мне пришлось взять на себя разнообразные обязанности по дому. Я заметил, что кто-то из моих американских друзей прислал мне посылки с продовольствием. Но я не стал их разворачивать до тех пор, пока не настало время ложиться спать; и когда я обнаружил, кто же все-таки их прислал, то переполнился самым искренним и глубочайшим счастьем. Спасибо тебе. Огромнейшее спасибо. Последнее время я чувствовал себя совершенно одиноким. Мне было не по себе оттого, что я не мог связаться с тобой. Временами я чувствовал себя совершенно подавленным из-за того, что утекло столько воды с тех пор, как мы с тобой виделись в последний раз. Тем не менее я всегда искренне верил в нас с тобой, я знаю — что бы ты ни сказала мне, — что у нас с тобой совершенно искренняя взаимная симпатия и любовь друг к другу и что такое случается порой только раз в жизни. Я всегда мысленно обращался к тебе, словно ты была совсем рядом, и как бы занят я ни был, мне всегда хотелось, чтобы ты находилась здесь, подле меня, чтобы делить со мной мою радость, и поэтому твой подарок стал для меня манной небесной, и я знаю, что ты полна понимания, что ты настоящий друг, в чем я всегда был уверен. Что касается меня самого, то никогда прежде мне не хотелось посвятить себя целиком только одной женщине, но я знаю, что в один прекрасный день все преграды будут преодолены и мы счастливо заживем вместе. Ты занимаешь львиную долю моих планов — и я пока не тороплюсь непременно взяться за их воплощение, поскольку ни ты, ни я не были бы абсолютно счастливы без взаимного доверия, и как мне кажется, тебе стоит снова увидеться со мной, чтобы до конца осознать, насколько я искренен, если, конечно, такое мне дано».