Хайнц Шмидт - С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов

Я нашел время зайти в наш полевой госпиталь в Эль-Адеме, где мне сделали еще один укол против столбняка, поскольку рана моя не заживала. Выйдя из госпиталя, я столкнулся с Фрейхерром фон Нойратом, сыном барона фон Нойрата, бывшего министра иностранных дел Германии. Фон Нойрат находился в Триполи в качестве представителя консульства и имел в пустыне полувоенный чин зондерфюрера. Я плохо представлял себе, в чем заключались его функции, но, вероятно, он должен был исполнять обязанности офицера по гражданским делам в том случае, если бы мы захватили какой-нибудь город, удерживаемый врагом.

Теперь 2-я южноафриканская дивизия, еще не участвовавшая в боях, двигалась на запад. Грызня вокруг Сиди-Резей, слишком запутанная, чтобы быть описанной в подробностях, закончилась победой 8-й армии.

Роммель отдал приказ о всеобщем отступлении.

Глава 21

Арьергард

«К 12 декабря, под прикрытием арьергардных боев, понеся большие потери, Роммель достиг линии, протянувшейся юго-западнее Газалы» – так было написано в британском официальном отчете.

Я же за те несколько дней прошел полный курс арьергардного боя. Недалеко от Газальских высот я получил приказ создать широкую оборонительную линию, обращенную на восток, имея в своем распоряжении всего две роты и две дальнобойные 210-миллиметровые пушки. Я поспешно разведал позицию, разместил огневые позиции, а свой собственный командный пункт расположил на южном фланге, где вероятность атаки была самая большая.

Первые танки появились ближе к полудню. Они двигались гораздо южнее нас, у подножия хребта Тамар. Наши дальнобойные орудия открыли огонь, но танки, не обращая на него внимания, повернули на север и двинулись на наш фланг. Тем временем прямо на нас, рассредоточившись по равнине, пошло от тридцати до сорока танков. Мы залегли за нашими вкопанными в землю и замаскированными орудиями.

Мы перестали стрелять и снова открыли огонь только тогда, когда танки были уже совсем близко. Два танка тут же загорелись. Остальные резко снизили ход. Наши дальнобойные орудия тоже не молчали. Наконец британские танки повернули назад и вышли за пределы досягаемости наших снарядов. В отдалении мы заметили сотни машин 8-й армии, двигавшихся на запад. Среди них были и танки.

На закате я получил приказ отослать дальнобойные орудия на соединение с основными силами. Нам же ни при каких условиях не разрешалось покидать свою позицию до тех пор, пока не придет специальный приказ.

Я ждал его всю долгую зимнюю ночь, но напрасно. Я прекрасно понимал, что днем мы не сможем уйти отсюда. Я уже настроился стоять до конца, когда перед самым рассветом по радио пришел приказ уходить. Я передал его по нашей радиостанции лейтенанту Кленку, командиру роты, занимавшей позиции севернее нас, но подтверждения не получил. Тогда я велел связному ехать к Кленку и сообщить ему приказ. Больше я его не видел. Оставалось последнее средство – подать сигнал ракетой, в надежде, что Кленк поймет, что он означает. После этого мы, стараясь не шуметь, двинулись на запад. Кленк действительно догадался, зачем я выпустил ракету, и через восемь дней его рота присоединилась к нам, пройдя через множество испытаний, ибо они отступали через Джебель-Акдар, а мы – по пустыне.

Рассвет застал нас в пустыне. Мы неслись как бешеные. Мы быстро продвигались при тусклом свете зимнего солнца, не встретив, на наше счастье, никаких признаков жизни.

Только однажды мы увидели, как к нам приближается целая стая британских самолетов. В ней было не меньше шестидесяти машин, и я подумал, что нам придется туго. В отчаянии я велел палить из всего, что может стрелять. Но с самолетов, к нашему удивлению, ответили сигнальными ракетами. Возблагодарив Бога, мы прекратили огонь. Этот удивительный случай можно объяснить только тем, что в нашей колонне было много трофейных британских машин, выкрашенных под цвет песка, и летчики, вероятно, приняли нас за передовой отряд 8-й армии, движущийся на запад.

Мы догнали наши основные силы на следующий день. Надо сказать, что мы появились слишком рано, поскольку попали прямо под воздушный налет. Мощное соединение самолетов Королевских ВВС засыпало нас бомбами. Я выскочил из машины и нырнул в щель. Когда налет закончился, я увидел, что обивка сиденья машины была разорвана в клочья. Я позвал шофера, младшего капрала Шмидта, но ответа не получил. Один из солдат дотронулся до моего плеча и показал под машину. Там лежало изуродованное тело шофера. Всего несколько минут назад мы болтали с ним о его жене и семье и об отпуске, которого он так ждал: теперь ему уже никогда их больше не увидеть.

Несколько моих солдат кричали от боли. Рядом с одним из них лежал человеческий обрубок, без рук и без ног. Подбежал врач и наклонился над ним. Пепельно-серое лицо раненого искривилось в подобии улыбки, и он спросил:

– Смогу ли я снова играть на сцене, доктор?

Доктор ответил:

– Да, конечно, дружище.

Через мгновение солдат умер.

Война продолжалась, и нам надо было идти вперед. Мы едва успели похоронить погибших, ибо танки противника шли за нами по пятам. Армия Роммеля снова пошла на запад, туда, где садилось солнце.

Глава 22

Назад в Эль-Агейлу

Мы вернулись назад в Бенгази. Там горели склады снабжения. Несколько моих грузовиков остановились, и солдаты бросились спасать то, что еще можно было спасти. Мы нагрузили целый грузовик неслыханными деликатесами – итальянскими консервированными фруктами, шреевальскими огурцами, пивом, сигаретами, шоколадом. Таких деликатесов мы не видели месяцами.

На всем пути в Бенгази Африканский корпус подвергался обстрелу арабами, прятавшимися в укрытиях. Мы сами накануне Рождества попали в перестрелку с южноафриканскими и британскими бронемашинами.

Нам удалось взять в плен молодого британского офицера и трех солдат, которые неосторожно приблизились к нам. Офицер оказался приятным малым, но вел себя очень сдержанно, что выглядело несколько неестественно в данных обстоятельствах. Я не стал допрашивать его, только установил его личность.

В этот вечер, по случаю сочельника, я приказал выдать англичанам по бутылке пива, шоколад и сигареты.

– Какой роскошный рождественский стол, – заметил офицер-англичанин.

Я не сказал ему, что эти деликатесы мы спасли со склада, который пришлось сжечь, потому что противник шел за нами по пятам.

Молодой британский офицер попросил у меня разрешения спать со своими солдатами под открытым небом и добавил:

– Я даю вам слово, что мы не сбежим.

Я ответил:

– Искренне верю, что вы человек слова, и предоставил бы вам эту возможность, если бы наши правила не требовали, чтобы вас незамедлительно передали в дивизию.