Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

Не могу не подчеркнуть: наше «самоуправство» никак не повлияло на отношение Егора Семеновича к комитету и ко мне лично.

Шел 2001 год. Как и пять лет назад, маршрут следования на пленарное заседание Совета Федерации его председателя Егора Семеновича Строева был неизменным: из своего кабинета на седьмом этаже он спускался лифтом левого крыла на второй и в окружении немногочисленной, но постоянной свиты по коридору и галерее шел к залу заседаний.

Совет Федерации покидали губернаторы и спикеры региональных парламентов, на смену им приходили новые сенаторы – «назначенцы». Одним из них был представитель губернатора Псковской области Михаил Маргелов. Мы стояли с ним чуть в стороне, метрах в двух от ковровой дорожки, по которой двигался «кортеж» председателя.

Накануне Михаил Витальевич сделал мне предложение быть его советником (официально – помощником) по работе в Совете Федерации, я ответил согласием, и теперь мы обсуждали наши дальнейшие действия. Когда Е. Строев проходил мимо нас, мы встретились взглядом. Он остановился и резко повернулся в нашу сторону. Я, грешным делом, подумал, что объектом его внимания явился новый сенатор. Однако Е. Строев подошел ко мне, обнял и спросил:

– Ты что прячешься?

– Да что отвлекать занятого человека.

– Это ты брось, обязательно заходи!

Он пожал руку М. Маргелову и продолжил свой маршрут.

Я прекрасно знал, что значит «зайти» к спикеру верхней палаты, к тому же еще орловскому губернатору. Даже когда у меня как председателя Комитета Совета Федерации на столе стоял отдельный телефон с табличкой «Е. С. Строев», я часами не мог прорваться к обремененному заботами его обладателю. Что же говорить о реальности сегодняшнего приглашения!

Тем более что наши отношения с Егором Семеновичем безоблачными не назовешь.

Хотя он на пару лет моложе меня, я всегда воспринимал его более старшим и мудрым. Тем более что и внешне он казался более «зрелым».

Была между нами одна «трещинка» – идеологическая. Я был ретивым рыночником, сторонником Гайдара. Строев де-факто (особенно как губернатор) являлся рыночником похлеще меня, но радикальное реформаторство ему было явно не по душе. Что касается лично Е. Гайдара, то он его на дух не переносил. Последнее – не догадки, а факт.

Как-то начальник информационно-аналитического управления СФ Сергей Глазьев зашел ко мне, как к председателю профильного комитета, чтобы завизировать программу парламентских слушаний о реформировании экономики. Прочитав ее, я обнаружил, что от науки там лишь один докладчик, явный оппонент правительственного курса директор Института экономики РАН академик Леонид Абалкин. Для равенства я вписал еще одного докладчика – директора Института переходного периода Е. Гайдара (в скобках, как резерв, – его заместителя Алексея Улюкаева, ныне первого заместителя председателя Центробанка России). Глазьев поморщился, но ничего не сказал.

Не прошло и десяти минут, как зазвонил тот самый прямой телефон:

– Евгений Саулович? Зайди.

Захожу в председательский кабинет. Егор Семенович с ходу:

– Ты серьезно вписал в программу Гайдара?

– Егор Семенович! У нас с вами не только инициалы совпадают, но и ученые степени и звания. Нельзя слушать только одну сторону, давайте послушаем и другую!

Таким разъяренным я видел (и слышал!) Е. Строева первый и последний раз. Если бы его слова прозвучали на заседании военно-полевого суда, то Е. Гайдара точно поставили бы к стенке. Кстати, в монологе не был забыт и знаменитый дед реформатора, который «…расстреливал русских мужиков».

По большинству же вопросов я находил поддержку у председателя. Бывало, что он поддерживал меня и тогда, когда большинство было «против».

На одном из совещаний у председателя СФ, на котором присутствовало все руководство Совета Федерации, обсуждался вопрос о создании собственной газеты верхней палаты. Выступили человек пять, и все с энтузиазмом поддержали идею. Я поднял руку:

– Егор Семенович! Я понял, что писать мы будем сами и о себе. А кто ее будет читать?

Е. Строев буркнул:

– Сами и будем.

– Так что тогда мучиться с полиграфией, бумагу изводить? Давайте выпускать, как в пионерском отряде, не газету, а стенгазету.

На этом затею с газетой похоронили.

В работе спикера областного парламента много общего с работой спикера СФ. Масштаб, конечно, несопоставимый, но задачи и сложности те же: обеспечить работоспособность парламента и соблюдение достоинства со стороны исполнительной власти, не уронить его репутацию, найти понимание со стороны очень разных уважающих себя сенаторов (депутатов)…

Сенаторы от Пермской области Е. Сапиро и Г. Игумнов в зале пленарных заседаний Совета Федерации. Москва, 1997 год

В прессе обо мне писали всякое: и хорошее, и плохое. Но никто не упрекнул меня в том, что я был плохим руководителем Законодательного собрания. Тем не менее, глядя на искусство Е. Строева управлять в штормовую погоду лодкой, в которой почти две сотни гребцов, имеющих желание грести каждый в свою сторону, все же были вынуждены грести как надо и куда надо, не могу не признать, что по сравнению с этим мастером я лишь подмастерье.

Работе в согласительной комиссии по бюджету я обязан знакомству «с самим» Чубайсом.

Даже его враги, приводя список «злодеяний», не могут не признать масштабность его личности и дел:

– приватизация;

– консолидация олигархов на поддержку Бориса Ельцина к президентским выборам 1996 года;

– дворцовый переворот, отлучение «теннисистов» от тела Б. Н. перед вторым туром выборов 1996 года;

– первые попытки наезда на естественных монополистов в 1997 году (вместе с Б. Немцовым);

– жесточайшее наведение порядка с платежами в электроэнергетике страны…

Что впечатляет, когда наблюдаешь за деятельностью: все свои «черные дела» он доводит до конца. Чаще всего – до победного. Истории еще предстоит дать оценку этим победам, среди них, не исключаю, могут оказаться и «пирровы». Но при этом мне интересны три момента.

Первый. Состав противоборствующих команд. В те времена совсем не слабые ребята: Руслан Хасбулатов, Геннадий Зюганов, Олег Сосковец, Александр Коржаков, Рем Вяхирев, Борис Березовский. Евгений Ноздратенко…

Чубайс не у всех выигрывал, но всегда оставался «на ногах».

Второй. В своих разнообразных ипостасях он прошел сквозь строй богатейшего разноцветья премьеров. При всех был объектом критики. Частей тела ни у одного не вылизывал. Смею догадываться, что не всем из них был по душе. И, тем не менее, ни одним из них не был отлучен от должности по делу, по существу как «не справившийся». Хороших работников далеко не всегда любят. Чаще – просто терпят. А терпят потому, что вынуждены ценить.