Николай Долгополов - Главный противник. Тайная война за СССР

Но вот почему мы уходили от немцев? Сейчас, как сугубо профессиональный разведчик-нелегал, я на сто процентов уверен, что они не могли не засечь «наружки». Против нас — лучшие кадры абвера, а мы — мальчики, некоторые еще без усиков, а уж что без опыта… Наверное, потому всерьез немцы этой слежки, этого нашего «колпака» не воспринимали. То появляются какие-то мальчишки, то исчезают. Правда, мы быстро чередовались, меняли друг друга, чтобы уж очень не примелькаться. И связи постоянно расширяли. Немцы же на нас плевали. А разведка — дело решительно серьезное. За свое пренебрежение их разведчики поплатились. Только за полтора года одной нашей работы четыре сотни провалов сотрудников и агентов. В основном это были иранцы — министры, полицейские, чиновники. Немало предпринимателей. Некоторые выходили из шахского дворца — и прямо на встречу с немецкой резидентурой.

Часть арестованных перевербовывали вместе с англичанами еще в Тегеране. Когда вошли советские войска, некоторых депортировали в СССР, и потом их, видимо, уже в Москве перевербованных, мы снова встречали в Тегеране. Интересный процесс: работа на одних, арест, «перевоспитание» и бывшие враги превращались в твоих же агентов.

Случались с нами невероятные истории. Никак в ГРУ не могли понять, чем занимается немецкий разведчик Фармацевт. Идут агентурные сведения, что он проник в иранскую верхушку, проводит встречи с генералами, а доказательств — ноль. Целый месяц «наружка» за Фармацевтом ходит и не обнаруживает за ним ну просто ничего. Бродит по Тегерану, часами на базаре или чаи в кафе пьет. И тогда наши военные разведчики обратились к Агаянцу, а он — к нам.

Работаем по Фармацевту — ничего интересного, но агентура-то сообщает: снова провел встречу с иранцем из Генштаба. Решили посмотреть, чем он занимается у себя на вилле ранним утром, еще до ухода. Это в Северной части Тегерана, где живут в основном люди обеспеченные. Все крыши соседних домов облазили, пока не нашли идеальной точки обзора. Вдруг с чердака видим: сидят у бассейна два абсолютно, как две капли воды, похожих друг на друга человека и спокойненько беседуют. Понимаете? Немцы использовали близнецов. Прием в разведке не слишком новый, но все наши на него попадались. Брат-близнец демонстративно уходит из дома, уводит цепляющуюся за ним «наружку», а второй брат — Фармацевт — спокойно отправляется на встречи с агентурой. Прямо какой-то Голливуд. Мы на несколько дней к братишкам буквально приклеились. И быстро поняли, что тот, кто уходит первым, — чистое прикрытие, нам не нужен. А вот второй… Немцы тоже здесь ошиблись. Могли бы хоть изредка менять порядок ухода, чтобы подбросить наружке побольше сложностей. Но оказались они людьми уж слишком дисциплинированными, и потому Фармацевт, всегда выходивший за братом, быстренько вывел нас на всю свою агентуру.

Или тоже история из не совсем типичных. Иранский генерал завербован и передает советской резидентуре за большие деньги материалы с грифом «Совершенно секретно» прямо из генерального штаба. Хорошее вроде бы дело, но только уж очень много передает. И подтверждается не совсем все.

Агаянц к нам: срочно проверить. Мы, как всегда, «наружку». Нет, кроме наших, ни с кем не общается. Идет себе на работу, возвращается и, пожалуйста, вручает людям из резидентуры пакет с информацией. В квартиру к нему забраться никак нельзя. Пришлось по строительным лесам залезать в строящийся напротив генеральской виллы трехэтажный дом. Прихватили бинокль, наблюдаем: достает генерал из папки, которую с собой всегда таскает, чистые бланки с грифом «Секретно» и с удовольствием набивает на пишущей машинке свои сообщения. Передавал он нам долгое время по существу дезинформацию. Так что пришлось этого генерала… Короче, наши его забрали.

— Геворк Андреевич, вам приходилось заниматься и исключительно суровой работой?

— Мы всю жизнь на острие. И дальше мне бы комментировать не хотелось.

— К вашим донесениям всегда относились серьезно?

— Да.

— И даже несмотря на юный возраст?

— Лишь однажды, когда была передана дата нападения Гитлера на Советский Союз, сообщение резидентуры проигнорировали. Написали: «Материал интереса не представляет». А ведь о сроках сообщали не только мы.

— И все-таки в те ваши юные годы у вас же совсем не было опыта.

— Но нам приходилось его быстро набирать, — почему-то улыбается Вартанян. — Иногда и с помощью англичан. — Ага, теперь понятно, почему улыбка. — Я закончил их разведывательную школу.

— Геворк Андреевич, не могу ли я попросить: пожалуйста, поподробнее.

— Наша разведка была в очень плотном контакте с английской — ведь союзники же. Потому совместные действия и разработки. И, тем не менее, англичане с их резидентом Спенсером всегда вели собственную игру. Агаянцу стало известно: 1942-й год, война в разгаре, а люди полковника Спенсера открыли прямо в Тегеране, под крышей радиоклуба, свою разведшколу. Набирали туда молодых людей, знавших русский. Так что направление работы вполне понятно. Мне приказ: внедриться. Пришлось искать подходы, проходить собеседование у их экзаменаторов.

По-русски я говорил неплохо. Да и пареньком им показался смышленым. А вот то, что просидел я в 1941-м три месяца в тюрьме, они явно прохлопали, иначе какая там разведшкола. Помогло, что мой отец был человеком состоятельным. Вообще англичане всегда принимали во внимание набор таких благостных стереотипов — не беден, в общении приятен, владеет несколькими языками. Им понравилось и то, что на собеседовании я «честно» признался, что иду к ним ради хорошего заработка.

Зато конспирация в школе — строжайшая, обучение парами, чтобы будущие агенты не знали друг друга. Армян готовили к заброске в Армению, таджиков — в Таджикистан… Мне удалось познакомиться с шестью соучениками. Установочные данные на них были переданы в Центр.

В школе прекрасная, профессионально поставленная подготовка. Английские агенты работали с нами не жалея сил. Шесть месяцев меня учили, как проводить вербовки, шифровки и дешифровки, тайниковые операции. Двусторонняя связь, радиосвязь… Курс напряженнейший, ускоренный. Пожалуй, в те годы я бы нигде не смог получить такой подготовки. Англичане формировали настоящих диверсантов. Мне это здорово помогло в дальнейшем. Такие давали навыки. Я англичанам до сих пор благодарен.

Но, как вы понимаете, после моей учебы у школы возникли определенные сложности. После шести месяцев обучения агентов посылали в Индию. Там они тренировались еще полгода, учились прыгать с парашютом. Мне это уже мало чего бы дало, и отправки в Индию удалось избежать, не доехал я туда. А вот всю эту публику, на которую потратили столько времени и денег, сбрасывали в республики Средней Азии и Закавказья. Однако английских агентов в СССР почему-то быстро ловили. А некоторые, как оказалось, были уже и перевербованы.