Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии

Молитва старца

Братия скита в гостях

Пасхальное поздравление батюшки на Светлую седмицу в Юрьеве

В трудные минуты они были рядом: отец Серафим, отец Ферапонт, матушка Иулиания, Виктор, Анастасия

Прощальное слово владыки Никона

Последнее благословение

Лети, душа моя, лети

Последний Крестный ход

Учащиеся воскресной школы из Ростова на могиле батюшки. Панихида, 9 дней

АНГЕЛ БЕЗМОЛВИЯ

Сам отец Александр много пострадал от советской власти. Сидел в тюрьмах, где его жестоко били. Поэтому по состоянию здоровья вынужден был оставить пустыню и поселиться в селении у подножия гор, на территории России. Когда вспоминает о пустынножительстве и об отце Мардарии, по щекам его текут слезы. Одно из его стихотворений мы предлагаем нашим читателям.

Тёмной ночью в небесах

Город зажигается,

Лес дремучий, а в лесах

Старцы в кельях каются,

В небе – город неземной

Огоньками светится,

Скоро смерть придет за мной,

Там мы все и встретимся!

Много келий в небесах,

В них горят лампадки:

Души молятся за нас,

Их молитвы сладки…

Там, как Ангелы, поют

Праведные души;

Здесь земле их предают:

Смертью смерть разрушив…

Я паломником хотел

В небеса подняться,

Вдруг с кровати я слетел

Надо ж, сны как снятся,

Я паломником хотел

Долететь до братии!

Оказалось, что слетел

С собственной кровати,

Хорошо, что не упал

Вниз я прямо с неба…

Смертью смерть Господь попрал,

Плоть дал вместо хлеба.

Плоть я бренную ношу,

Милостивый Боже,

Где б Ты ни был, я прошу:

«Будь со мною тоже.

И всегда меня храни,

Спящего на ложе,

И к Себе всегда мани,

Милостивый Боже!»

Смирение и прозорливость

Беседа с монахом-пустынником

Его отличительной чертой было очень строгое отношение к себе, бережливость ко всему окружающему. Например, борщ летом прокиснет, а выливать он не благословляет. Сам доедает. «Это, – говорит, – Божие благословение. Эти продукты люди пожертвовали. Выкидывать нельзя». Мука у него была старая, черная, аж, горькая, но выкидывать ее отец Мардарий никому не благословлял. Сушили и кушали. Благодарю Бога, бережливости у него научился. Сейчас в монастыре живу, а навык остался. Не могу, чтобы кусок хлеба пропал: или птицам отдам, или людям, или лошадям.

Любил отец Мардарий траву, особенно крапиву сырую. Чай заваривал, в суп добавлял. Батюшка – чадо природы, всю жизнь прожил в лесу. Орешки собирал, травку ел.

Он строго постился, никогда не нарушал пост. Мне даже стыдно было. Пойдешь, дрова порубишь и поешь, как следует. А он, как котенок, съест две ложки, и все. Иногда просто сырой лук почистит, нарежет, кипятком зальет его и пьет. Это он чаем называл. Не каждый так сможет.

От чрезмерного поста у него сухотка развилась – не восстанавливались мышечные ткани. Тогда матушка Тамара стала смешивать для него безалкогольное пиво со сметаной для восстановления мышц.

Хотя мы некоторое время жили вместе, но отец Мардарий вел затворнический образ жизни: сядет, закроется и молчит, каждый день суточный круг вычитывает, выйдет только покушать. Поговорит со мной коротко во время обеда и опять к себе в затворчик уходит. Когда братия приходили, то он смирялся, радовался, как дитя, всех обнимал. Очень любил службы. Я-то службу плохо знаю. Я читаю, а он поет. Когда какая-нибудь воскресная или праздничная служба шла, то он всегда радовался. Только просил, чтобы я ему святого, который в этот день поминается, напоминал, хотя он почти всех на память знал, кто за кем следует. На память тропари всем святым пел.

– Рассказывали, что, когда в пятидесятые годы начались гонения на монахов, его арестовали, потом отпустили, сказав, что в течение двадцати четырех часов он должен выехать из Абхазии. А он набрал продуктов, и три года с гор не спускался.

– Да. Было такое. Многие так делали. Уходили и не спускались по году, по два…

К старцу из Ростова приезжали духовные чада. Обсуждали разные вопросы. Отец Мардарий, прежде чем отвечать, спрашивал: «А как Святейший Патриарх благословляет?» Ему расскажут. Он говорит «Надо, как Патриарх. Надо, как Святейший. Его надо слушаться». Другой вопрос зададут, а он: «А что старцы по этому поводу говорят?» Ему отвечают: «Отец Кирилл так-то говорит…» Он: «Да. Надо, как старцы. Я тоже так говорю». Он не сразу свое мнение высказывал. Мне нравилось такое устроение.

У него были духовные дарования, но он скрывал их. Как-то говорит: «Надо у Петра Дамаскина посмотреть о видениях». Какое-то ему видение было: «Нахожусь одновременно в двух кельях. Глаза закрою, открою – опять две кельи».

Он строго относился к церковным канонам. Помню, идет первая седмица Великого Поста, он болеет. Тяжело старчику терпеть, а он просфорки размачивает. «Нет, Церковь благословляет только хлеб и воду». Мне хочется пожалеть его: «Батюшка, ты бы рыбы поел. Ты весь больной, еле ходишь, зрение теряешь». Но он пост боится нарушить: «Мне отвечать придется». Еще боялся, что на Суде спрос очень большой будет. Такой страх Божий, страх Суда. Когда он постригал братиев в монашество, боялся, что надо ответ держать за постриженника в день Суда.

– Я постригу, а они через полгода в мир уйдут. Чем они заниматься будут, я-то знать не буду. Жил бы он постоянно при мне, чтоб я видел… А так, пострижешь, а они разбегутся. На мне – грех.

Последования все вычитывал: «Давайте, миленькие, почитаем». Каждый день тропари святым читал. Какой святой в этот день празднуется, тому и читает. Он говорил, что его любимая святая – Мария Магдалина. Она такая ревностная. Первая ученица Господа. Такие труды понесла.

Отец Мардарий был хорошим рассказчиком. Увидит, что у меня уныние или еще что, начнет рассказывать жития святых. Я помню, как он рассказывал житие Святого Мартиниана: «Он на острове подвизался, а море туда девицу и выбросило. Святой говорит: «Лучше мне в море погибнуть, чем тут с тобой жить». И в море кинулся. А тут рыба подплывает большая, прямо как катер. И почти человеческим голосом говорит ему «Садись на меня скорей. Я тебя довезу, куда захочешь. Раз, и через час его на берег». А я уже и смеюсь, уже и забыл, о чем скорбел.