Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии

Владыка представил меня старцу – иеросхимонаху Алексию. Даже этого мимолётного знакомства было достаточно для того, чтобы понять: этот человек из тех старцев, которых на Руси остались единицы. Было видно, что он глубоко верит в Бога. Мы договорились с отцом Алексием встретиться в селе Юрьево Задонского района Липецкой области, где он на тот момент жил вместе с матушкой, своей келейницей, в доме одного из послушников Рождество-Богородицкого монастыря.

Та благодатная радость, которая снизошла на меня после нашей первой встречи со старцем, произвела на меня неизгладимое впечатление, до сегодняшнего дня сохранившееся в моей душе и сердце. Мне очень сильно хотелось снова встретиться с батюшкой и пообщаться с ним более обстоятельно. И я при первой же возможности направился в село Юрьево. На пороге дома нас встретила матушка и провела в келью, где жил старец. В маленькой комнатке стоял топчан-кровать, а по стенам были развешаны иконы и самотканые ковры с изображением Иисуса Христа и Божией Матери. Комнатка была побелена, и у меня до сих пор, хотя прошло уже несколько лет, сохранилось ощущение вот того белого цвета, чистоты… Батюшка поднялся, оделся, сел, а я рядом – на скамеечку. Так мы с ним и беседовали.

О чём мы разговаривали? Я ему много рассказывал о своей жизни, производственных делах, о тех задачах, которые я ставлю перед собой. Конечно, я задавал много вопросов о Православии, так как душа моя тянулась к нему. Каждая наша встреча давала мне не только душевное успокоение, но и понимание сути многих вещей. Я всё больше душой проникался к этому человеку и радовался тому, что в жизни мне выпала прекрасная возможность общаться с таким чудесным старцем! Старцем, который всю жизнь молился за нас, за Россию, за весь мир. Это действительно был человек необыкновенно высокого духа!

Я чувствовал, насколько велика в душе старца любовь к Богу, к природе и людям. Вознеся руки к небу, он часто молился и переживал за всех, произнося:

«Матерь Божия, помоги нам в наших делах, скорбях и в нашей жизни!»

А Спасителя так ласково, даже отчасти по-домашнему, называл «Боженька».

Я видел, что он искренне полюбил благословенную задонскую землю. Однажды я приезжаю к нему и вижу, что он лежит на раскладушке под яблоней в саду. Вокруг кружатся пчёлы, буйно растёт зелень, птички поют (он, как правило, днём мог отдыхать, так как ночами подолгу молился). Было такое впечатление, что мы находимся в райском саду. Он мне и говорит:

«Николай Владимирович, как мне хорошо здесь, какой воздух чистый, свежий, как я себя хорошо тут чувствую».

Жаль, что он не мог видеть красоту нашей родной задонской земли, так как был уже незрячий. Хотя во время общения мне казалось, что он видит собеседника, а его взгляд пронзает, прожигает тебя насквозь.

Позже они с матушкой съехали в другой приобретённый ими домик, там же в селе Юрьево. Мне посчастливилось участвовать в благоустройстве дома и территории. Специально для батюшки поставили беседку, заасфальтировали дорожки и сделали поручни, чтобы он мог гулять по саду, заходить в эту беседку. Иногда в церковные праздники после молитвы мы сидели со старцем в ней и подолгу разговаривали. Помню, что он очень сильно переживал за то, что обострились отношения между Грузией и Россией. Он подробно меня расспрашивал о сути конфликта. Он также задавал вопросы о том, как Россия выглядит в мире после развала Советского Союза. Когда я рассказывал о тех политических событиях, которые происходили, после каждого предложения, которое я произносил, он молился. Просил Господа и Матерь Божию помочь нам, чтобы не было крови, чтобы не было горя, беды. И крестился, крестился, крестился.

Ох, как у него болела душа за Россию, за наш народ. Лично преодолев многие тяготы жизни, в том числе и болезни, он сохранил твёрдость духа, совершив величайший подвиг отшельника, по три года не спускаясь с кавказских гор к людям. Разве могут представить себе современные люди, пользующиеся всеми благами цивилизации, как этот человек прожил около сорока лет в пустынном месте, в пещерах, молясь и служа Господу.

Мне кажется, неспроста он выбрал Липецкую область. Наверное, Господь подсказывал старцу, что ему надо остановиться именно в Липецко-Елецкой епархии, окормляемой владыкой Никоном. Именно здесь и встретились их родственные души. Уверен, что во многом благодаря молитвам старца идёт восстановление епархии. То, что нам принёс отец Алексий, и то, что сегодня в наши умы вкладывает владыка Никон, это, наверное, всё объединилось и привлекает в задонский монастырь всё больше и больше паломников.

Конечно, мне не так часто, как хотелось бы, приходилось ездить к старцу Алексию, но всегда, когда выдавалось свободное время, я старался к нему приехать. Потому что я знал, что его нужно поддерживать. Он не смотрел телевизор, не читал газет, не слушал радио, но всё равно он не был равнодушным к тому, что делается в мире.

Отец Алексий умел общаться с людьми. Он и внука моего воспитывал. Я видел, как он с ним говорил. Я слышал в его тональности твёрдые нотки. Помню, как одна монахиня пришла к нему за советом, что делать со своим запойным братом, и он дал ей достаточно конкретные советы. Наставления его были серьёзные и твёрдые. Человек притягивал к себе своей верой в жизнь. Может быть, речь его была несколько архаичной, но понимание сути вещей было колоссальное. Общение с ним не раз убеждало меня, что он видит далеко вперёд.

…В тот вечер у нас состоялся особенно душевный разговор. Накануне Нового года мы, как правило, проводим корпоративные праздники на предприятии,

подводим итоги года. И перед этим я решил заехать к отцу Алексию, поздравить его с Новым годом и испросить благословение. Хотел подарить подарок. Но вот вопрос: «Какой выбрать подарок?» Он же монах, и ему ничего не надо. К тому же, как монах, он очень серьёзно ограничивал себя в еде и других потребностях. Он мне всегда говорил, что у него один зуб. Он пожуёт, пожуёт, поваляет и проглотит. Я приехал, а он и говорит: «Матушка, покорми нас». Мы сели за стол. Матушка налила супа. Он, уступая моему настроению, говорит, что, хотя и старенький, но, может быть, выпьет граммов тридцать настоечки. Я пошутил, что, если выпивать, то рюмки три, а он ответил: «Я столько не выпиваю».

Когда я приехал на наш корпоративный праздник, то не представляете, что там было. Его благословение привело к тому, что у меня, наверное, открылся другой дар мышления, дар речи. Это был запоминающийся праздник, и, когда он закончился, я был всё равно как на крыльях. Он растормошил мою душу, нашел частичку любви к людям и в моём сознании. Праздник прошёл на пике доброты и теплых отношений.