Заходер и все-все-все… - Заходер Галина Сергеевна
Это издание — память об одном из самых близких друзей, Всеволоде Михайловиче Розанове, ушедшем из жизни в 1985 году.
Сева, или, как Боря любовно называл его, «хрен-зи-хрыч», — сын известного писателя Николая Огнева (настоящее имя Михаил Розанов), автора раннего советского бестселлера «Дневник Кости Рябцева», — учился с ним в 9-м и 10-м классе той самой 25-й образцовой школы.
В трудные для Бориса годы Сева Розанов (как и Борис, в совершенстве владевший немецким языком) часто находил Борису «негритянскую» работу по переводам. Заходеру и Розанову принадлежит перевод пьесы Брехта «Мамаша Кураж и ее дети», которая очень успешно шла в Театре Маяковского. Помню их совместные воспоминания (несомненно рассчитанные на чувство юмора слушателей), в частности — о Севиных неоднократных женитьбах, где главной побудительной причиной смены одной жены на другую, как уверяли рассказчики, было увеличение размера носа каждой последующей, а за начальный эталон следовало принять первую жену, известную эстрадную артистку, мастера устных рассказов Елизавету Ауэрбах. Однако у вдовы, которая передала Борису лингвистический словарь, наоборот, очень хорошенький изящный носик, что может означать только резкую смену вкуса Бориного друга к концу жизни. Не могу же я усомниться в подлинности воспоминаний друзей…
Далее — Пушкин и Гете.
На полке, рядом с двумя академическими изданиями, стоят три скромных, изрядно потрепанных томика Пушкина: 1-й, 2-й и 4-й из шеститомного собрания 1936 года. Борис получил этот шеститомник летом того же 1936 года, победив на конкурсе буримэ в Парке культуры им. Горького.
Этими томиками я особенно дорожу. Не только потому, что это моя первая — и единственная — литературная награда, вернее — то, что от нее чудом уцелело, несмотря на стихийные силы, включая сюда войны (2), жен (3), переезды и соседей (много!) и прошедшие годы (без счета!).
И даже не потому, что мне тогда еще не было и 18 лет, а в конце концов, каждый имеет право на ностальгию по своей юности. Как говорит Ромен Роллан, «приятно вспомнить, что был так глуп когда-то. Как это освежает душу!»
Гете, избранное, 16 томов. Естественно, на языке автора. С томиком Гете Борис не расставался ни на день. Работа над переводом его стихов не прекращалась до последнего дня жизни. Как написал Борис Заходер в предисловии к одной из первых публикаций «вольных переводов» великой лирики: Порой дословный перевод; порой — вольный перевод; порой — вспомним хорошие старинные слова — подражание, переложение. Более всего, пожалуй, определяют его подход к переводу следующие два четверостишия:
Авторам: Не знаю сам, своими ли словами Я излагаю сказанное вами — Или еще не сказанное вами Я выражаю вашими словами. Читателям: Конечно, Это вольный перевод! Поэзия В неволе не живет.Обратите внимание, как Заходер использует богатство русского языка, оттенки одного и того же слова, чтобы изложить, выразить гетевские стихи:
Некогда знали мы вкус. И были люди со вкусом. Ныне есть вкусы. Их тьма. Но что-то сомнительный привкус у них…Стихотворение «Годы», в котором русская поговорка делает Гете — русским поэтом. Речь идет о годах, которые сначала все дарят, потом вдруг появляются годы какой-то другой породы:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390}) Дарить не желают и в долг не дают, Никаких резонов не принимают, — Все отнимают да отнимают, — А если пожалуешься на житье — Услышишь: — Годы берут свое!Сравните окончание этого же стихотворения у другого переводчика:
Взаймы не дают, без конца укоряют И все, что давали, назад забирают.Небезынтересна история, произошедшая с некоторыми стихами Бориса Заходера.
В 1966 году издательство «Художественная литература» выпустило в свет сборник лирики Гете, составленный Н. Вильмонтом. В нем было помещено двадцать переводов Заходера, в четырех из которых, к своему неописуемому ужасу и гневу, Борис обнаружил строчки, которые не принадлежали его перу. В двух стихотворениях появились новые названия. А в двух — заменены строки.
САМОРОДКАМ Он говорит: «Ничем я не обязан Ни современникам, ни старым мастерам, Я ни с какими школами не связан: Учиться у кого-то — стыд и срам!» Все это можно изложить и так: «Никто не виноват, что я дурак!»Такая концовка была у Заходера.
В книге последняя строка исчезла, а на ее месте оказалась:
«Не чьей-нибудь — своей я милостью дурак!»В собственном экземпляре книги Борис от руки исправил строку и чуть ниже приписал: Сволочь Вильмонт!
В четверостишии —
И если истина — вредна, Она полезнее обмана. И если ранит нас она — Поверь, целебна эта рана!— вместо «вредна» напечатано «верна».
В письме, отосланном в редакцию «Литературной газеты», Борис написал:
Это напоминает знаменитый «варьянт» из стихотворения Козьмы Пруткова:
Когда в толпе ты встретишь человека,
Который наг[9]…
У меня нет оснований сомневаться в том, что эти «варьянты» принадлежат перу уважаемого составителя.
Сомнения вызывает лишь правомерность поднесения автору (или переводчику) таких сюрпризов.
Возможно, стихи от них значительно выиграли, но совершенно исключено, чтобы я мог так написать и тем более согласился опубликовать стихи в таком виде за своей подписью.
Запись в моем дневнике от 14 мая 2000 года. Разговор Бориса Владимировича с гостем (помнится, это был Борис Пудалов из Нижнего Новгорода): Работать с Гете — это ничуть не легче, чем с Господом Богом, а иногда и много трудней. Борис приводит пример, когда русская идиома как нельзя лучше передает мысль Гете, хотя у Гете и нет таких слов.
«Нам пить вино запрещено». Что ж, так тому и быть! Но если уж придется пить — Пей доброе вино: И смех и грех гореть в аду За то, что ты лакал бурду!Теперь о пророчестве поэта Бориса Заходера, которое мы открыли для себя в день его похорон: он предугадал время своего «присоединения к большинству» (т. е. смерти), и оно связано с Гете.
