Йохан Бреннеке - Немецкие субмарины в бою. Воспоминания участников боевых действий. 1939-1945

Тизенхаузен вспомнил внезапно предыдущую подобную ситуацию, и ему в голову пришло возможное объяснение.

— Что показывает носовой глубиномер? — спросил он.

С ужасом глаза всех застыли на шкале глубиномера. Некоторые сделали глотательные движения, так как страх сковал горло.

250 метров!!!

Никогда ранее «U-331» не была на такой глубине. Вообще ни одна германская подводная лодка не погружалась так глубоко.

Последовал новый период почти невыносимого напряжения, которое Тизенхаузен несколько разрядил спокойной, почти монотонной фразой. В момент учащенного сердцебиения он подумал об Отто Кречмере, своем учителе и командире. Что бы сделал в этой жуткой ситуации Отто Молчаливый?

— Что ж, хорошо, — сказал Тизенхаузен как ни в чем не бывало. — Посмотрим, выдержит этот старый цилиндр или нет.

Но прочный корпус держал. Течи не было нигде.

«U-331» была первой подводной лодкой, построенной на частных верфях — «Нордзееверке», в Эмдене. Эта компания могла гордиться своими судостроителями.

Наконец механик восстановил управление лодкой. Ему удалось поднять «U-331» на более «цивилизованную» глубину. Но все равно глубина 230 — это было еще слишком глубоко.

Тизенхаузен улыбнулся:

— Ну вот, разве кто-нибудь нас здесь достанет?

— А вы попали в эсминец, герр командир? — спросил старшина дизелистов, вызванный в центральный пост.

И тут командир во всеуслышание впервые пояснил, что цель была — линкор. До этого не было времени давать команде информацию об атаке, о цели. Дистанция, с которой производился залп, составляла 1200 метров.

Глубинных бомб сбросили мало. Еще несколько взрывов раздалось вдалеке.

Эсминцы по-настоящему не стали докучать «U-331», и она взяла курс на север.

Вот еще некоторые подробности, связанные с потоплением линкора «Бархем», почерпнутые автором с другой стороны.

Сигналы, которые наблюдала «U-331», действительно означали изменение боевого порядка, и два эсминца действовали в соответствии с ним. Три линкора — «Куин Элизабет», «Бархем» и «Вэлиент», — шедшие в кильватерном строю, должны были повернуть немного влево, чтобы принять новое боевое построение. «Вэлиент», последний в строю из линкоров, начав делать поворот, заметил сильный взрыв на среднем корабле — линкоре «Бархем». Когда «Вэлиент» вошел в поворот на левый борт, над водой метрах в ста двадцати от него, в направлении 7° справа по борту, вдруг показалась рубка подводной лодки. Она оставалась над водой в течение 45 секунд. Командир линкора отдал приказ:

— Право на борт! Полный вперед!

Он надеялся протаранить лодку, но она исчезла, прежде чем линкор успел подойти к тому месту. Произойди торпедная атака чуть раньше, линкор успел бы на такой небольшой дистанции протаранить лодку.[23]

«Бархем» тем временем получил сильный крен на правый борт, а через 4 минуты и 45 секунд после попадания торпед раздалась серия мощных взрывов, уничтоживших корабль. Из четырех торпед три попали в линкор. Одна из них поразила, должно быть, артпогреб. Вот откуда был четвертый взрыв, который слышали на «U-331» и который решил участь линкора водоизмещением в 31 110 тонн.

Год спустя «U-331» пополнила собой число потерь, а Тизенхаузен и его команда стали военнопленными. Однажды — это было в январе 1943 года — его вывезли из лагеря военнопленных в Лондон, в адмиралтейство. По дороге сопровождавшие Тизенхаузена офицеры ВВС и ВМФ пригласили его на чашку чая в переполненный «Риджент Палас отель» — как если бы это было в мирное время. Они прекрасно провели время, потому что его хозяева не делали попыток выведать у него какие-то военные тайны. Но все равно это было испытанием, видом психологического эксперимента с целью проверить, проанализировать в условиях внешне дружеской обстановки характер одного из командиров подводных лодок.

Дополнительный свет на подводную войну в Средиземном море прольет лейтенант Шондер, который командовал там подводной лодкой «U-77». Позже, командуя подводной лодкой «U-200», он пропал у берегов Исландии. Вот его рассказ:

«Из-за крайне высокой активности британской воздушной разведки, которая действовала в большей части воздушного пространства вне зоны досягаемости германских истребителей, подводные лодки не имели возможности воевать днем у недружественных берегов Африки. Помимо того в этом ограниченном пространстве разгуливала масса эсминцев и прочих патрульных кораблей. И вся эта мелочь, конечно, понимала, что лодкам нужна добыча покрупнее, и пользовалась этим.

Часто, особенно длинными летними днями, лодкам приходилось пребывать в подводном положении по четырнадцать, а то и по шестнадцать часов. А это означало, что командирам приходилось заботиться о том, чтобы состояние людей не выходило за пределы, когда держаться становилось невмоготу. Несмотря на всякие умные приспособления для очистки воздуха, воздух на лодке быстро становился тяжелым для дыхания. Поэтому командиру приходилось следить за тем, чтобы работы и передвижения сокращались до минимума. Приготовление пищи также приходилось сводить к минимуму, чтобы камбузные пары не отравляли воздух. Большой обед приходилось переносить на полночь, когда лодка всплывала. День превращался в ночь, а ночь в день, время к вечеру становилось утром. Таким „утром“ воздух становился плотным, он висел клейкой влажной массой, которую только что руками нельзя было потрогать. Он протекал между людьми и предметами, как расплавленное желе. Внутренняя обшивка корпуса запотевала, и с нее лилась вода. Капельки пота блестели на бледных заросших лицах людей, глаза впадали глубже обычного.

Для тех, кто не нес вахту, не требовалось приказов ограничить передвижения. Все чувствовали себя и без того измочаленными от жары и отсутствия воздуха.

Так проходил день, или, правильнее сказать, „подлодочная ночь“, в Средиземном море. После заката солнца Шондер готовился к всплытию. Кок готовил завтрак — солидный, вкусный, который ели в начале вечера. Вот такую жизнь, где все было поставлено с ног на голову, принуждены были вести подводники.

Вскоре после захода солнца наступало время долгожданного приказа: „Продуть балласт!“ Звуки шипения наполняли лодку. Первым на трап, ведущий в боевую рубку, ступал командир. Он открывал люк на мостик.

В следующий момент капитан был уже наверху и бросал пристальный и настороженный взгляд вокруг. Над головой было чистое небо, усыпанное звездами. Слева по борту тянулась длинная, узкая и темная полоска африканского берега. Слышно было, как чудесный свежий воздух бежит в лодку, и истосковавшиеся по свежему воздуху легкие жадно, почти с шумом поглощали его. Жужжали вентиляторы, гоня сладкий и чистый воздух во все углы и щели лодки.