Дмитрий Ломоносов - Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946

Еще в Ростове мне пришлось пройти сточасовой курс всевобуча — всеобщее военное обучение, — которым предусматривалась обязательная строевая подготовка, изучение винтовки (разбирать и собирать затвор с завязанными глазами считалось особым шиком), знакомство с новыми видами вооружения рядового стрелка — лопатой-минометом и ружейным гранатометом. Правда, никогда более я с этими предметами не встречался: вероятно, они были сняты с вооружения еще до того, как поступили в войска.

Поэтому участие в занятиях по строевой подготовке мне были не внове. Большинство же моих соратников не были ранее знакомы со строем и строевыми командами. В результате «экзерциции» нашего взвода на площадке перед казармой со стороны выглядели уморительно: одетые во что попало (при мобилизации обычно одевались в самые изношенные предметы одежды и обуви), «рядовые-необученные» по команде «Ша-а-гом марш!» начинали движение кто с левой, кто с правой ноги, команда «Правое плечо вперед!» вызывала толкотню и недоумение. При движении кто-нибудь обязательно наступал мне на пятки. Некоторые никак не могли увязать синхронное движение ног и рук.

Первые дни младший лейтенант, командир взвода, теряя терпение и самообладание, срывался на матерщину, а командир роты, наблюдая за занятиями со стороны, надрывался от хохота.

Остальное время, свободное от строевых занятий, нас использовали на различных хозяйственных работах: очистка от кустарника площади полигона, разгрузка каких-то ящиков из вагонов на станции и доставка их на подводах на склад. Работали без всякого напряжения сил, а наши командиры наблюдали за этим вполне снисходительно, подразумевая, очевидно, что у нас все еще впереди.

Повседневную жизнь курсантов можно было наблюдать через решетчатую ограду, отделявшую карантин. На большой площади весь день проходили строевые занятия. Взбивая сапогами пыль, группы в одно-два отделения под командой сержантов маршировали, выполняя переход от походного к строевому шагу, повороты и остановки, отрабатывали приветствия: приближаясь к стоявшему командиру, переходили на строевой шаг и в ответ на «Здравствуйте, товарищи!» орали хором, надрывая глотки: «Здра!!!» Если рев «Здра!!» звучал нестройно, раздавалась команда «По-о-вторить!». Строй разворачивался по команде кругом, и действие повторялось.

Строевые занятия сопровождались песнями. По команде «За-а-певай!» кто-то из курсантов, назначенный запевалой, выводил куплет строевой песни, а затем строй подхватывал припев. И здесь командиры добивались слитности звучания и соответствия его ритму строевого шага, многократно повторяя эту процедуру. Так как этим одновременно занимались несколько подразделений, над площадью все время звучала песенная какофония.

Во время работы на полигоне мне приходилось видеть, как проходила и боевая подготовка курсантов: по команде боевые расчеты минометов бегом занимали огневые позиции, тащили на себе кто опорную плиту, кто ствол, кто мины по две штуки, устанавливали миномет, имитируя готовность к открытию огня. Командир следил за этим, посматривая на часы и требуя раз за разом повторять упражнение, добиваясь соответствия уставной норме времени. Было видно, что курсанты выкладываются полностью, до изнеможения.

Однажды видел возвращение роты курсантов с форсированного марша. Не знаю, сколько километров они прошли-пробежали, но к концу марша, прибежав на плац и построившись для рапорта, они шатались, с трудом удерживаясь на ногах. После команды «Разойдись!» некоторые валились на землю там, где стояли.

Я ощутил сомнение в том, что мне удастся найти в себе достаточно сил, чтобы выдержать предстоящие испытания.

Ежевечерне проводилась политинформация. Впоследствии очень похоже это действо изобразил В. Астафьев в своем романе «Прокляты и убиты». Однажды нас удостоил своим посещением заместитель начальника училища по политчасти, майор, фамилию которого я не запомнил. Зато запомнилось кое-что из его речи, и сохранилась в памяти его необычная внешность. Под козырьком фуражки, казалось, с трудом умещались очки в роговой оправе с толстыми стеклами, сквозь которые смотрели необычно увеличенные глаза. Очки покоились на толстом ноздреватом носу, под которым рыжеватые усы, скрывавшие рот, и профессорская бородка. Лицо обрамляли одутловатые красные щеки, спускавшиеся на осыпанный перхотью воротник гимнастерки, и слегка оттопыренные уши. Изрядных размеров пузо переваливалось через ремень, удерживаемый портупеей. Говорил он высоким голосом, иногда срывавшимся на визгливый фальцет. Однако речь его звучала складно и грамотно.

После стандартных фраз о Родине, партии, правительстве следовали запомнившиеся мне рассуждения. Если 22 июня 1941 года гитлеровская Германия всей своей мощью, значительно превосходящей Красную армию численностью войск, качеством и количеством вооружения, обрушилась на нашу страну на всем протяжении ее границы от Черного моря до Мурманска, то в 1942 году она смогла нанести удар лишь на юго-западном участке фронта, что закончилось Сталинградом и последующим разгромом.

С другой стороны, мы могли видеть все более усиливающиеся контрудары советских войск: сначала под Ельней, затем — под Ростовом, под Москвой, Орджоникидзе и, наконец, — Сталинград. И вот уже Красная армия вступила в пределы Украины, и недалеко то время, когда она перейдет через границы СССР.

Конец марта 1943 года, почти наступила весна, и ежедневные выходы в лес по слякоти привели мои эрзац-ботинки, полученные в Казани, в катастрофическое состояние. С нетерпением ждал, когда закончится карантин и мы получим курсантское обмундирование.

И вот нам объявили: завтра медкомиссия.

После завтрака нас строем привели в медицинский корпус. Замеры роста, веса, объема легких, затем осмотр врачей-специалистов потребовали совсем мало времени. Очередной доктор, бросив взгляд на голого кандидата в курсанты, вопрошал:

— Жалобы есть?

— Нет.

— Свободен! Следующий!

Раздетые донага, поеживаясь от холода в нетопленом помещении перед входом в зал, где заседала комиссия, мы топтались, ожидая своей очереди предстать перед нею. "

Вхожу, прикрываясь ладонями. Передо мной длинный стол, за которым сидят военные врачи, в центре — удивительно красивая молодая женщина с серебристыми погонами капитана медицинской службы. Рассматривает меня, выслушивая зачитываемые вслух результаты предварительного обследования.

Представ обнаженным перед глазами комиссии, я выглядел довольно жалко: худой настолько, что рельефно выступали все кости скелета, покрытый серой «гусиной» кожей, дрожащий от холода.