Анри Труайя - Александр I

В восемь часов утра австрийско-русская армия начинает движение: колонны, выполняя пагубный план Вейротера, постепенно спускаются с Праценских высот. Когда туман рассеивается, Наполеон приказывает своим силам, сосредоточенным в долине, атаковать по всей линии и овладеть этими пресловутыми Праценскими высотами: на его взгляд, именно они – ключ к победе. В это мгновение восходит солнце и ослепительным золотистым светом затопляет поле сражения. Понимая грубейший просчет Вейротера, Кутузов старается задержать на высотах войска, чтобы отразить натиск французов. При этом явном нарушении инструкций Александр нетерпеливо спрашивает у старого генерала: «Почему не идете вперед?» Кутузов, надеясь выиграть время, отвечает: «Поджидаю, когда все войска в колонны соединятся». – «Да ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки!» – возражает император. «Государь, потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете… С Богом!» – и Кутузов отдает приказ атаковать. Обходный маневр проваливается. Наполеон овладевает роковыми Праценскими высотами, устанавливает там артиллерию и беспрепятственно обстреливает сверху зажатые в лощине армии противника. Не проходит и часа, как войска союзников обращаются в беспорядочное бегство. Преследуемые французами русские бегут, смешав ряды, мелькают искаженные страхом лица, поверженные знамена, искореженные штыки. Толпа бегущих увлекает за собой офицеров, тщетно пытающихся остановить панику. Артиллеристы бросают пушки. Раненые ползут по земле, моля о помощи бегущих мимо. Никто их не слышит. Каждый за себя. Избавляются от оружия с криками: «Спасайся, кто может: французы окружают!» Посреди всеобщего разгрома Александр пытается сохранить спокойствие. Почти все лошади свиты убиты на его глазах. Пушечное ядро разрывается в нескольких шагах от него, и царя осыпает землей, отброшенной взрывом. Его лихие адъютанты разбежались. «Глубокая печаль читалась на его лице, – скажет позже генерал Ермолов, – остатки полков проходили мимо него, и на глазах его были слезы».

Позже, в сумерках, нарушаемых выстрелами и вспышками огня, Александр покидает поле сражения и едет верхом на поиски своей военной квартиры. Его сопровождают только врач Джеймс Виллие и конюший. Неважный наездник, царь с трудом держится в седле, и конюший помогает ему перескочить неглубокий ров. В изнеможении он спешивается, садится под деревом и, закрыв лицо платком, горько плачет. Его отчаяние тем более мучительно, что он не сомневался в успехе и уже предвкушал победу. К его печали примешиваются гнев на бегущие полки, чувство сострадания к бессмысленно погибшим и сознание чудовищной ответственности за свершившееся. Полковник Толь подъезжает к нему, пытается ободрить. Александр обнимает его, вытирает слезы, садится на лошадь и едет дальше сквозь холодную туманную ночь, опасаясь в довершение всего попасть в плен. Они проезжают через деревни, где пьянствуют солдаты, в этом одиноком всаднике не узнающие своего государя. Наконец, совершенно измученные, они достигают крупного селения, где, опередив русского царя, уже расположился на ночлег император Франц. С большим трудом отыскивают пустую лачугу, чтобы устроить там Александра. Не произнеся ни слова, он бросается на соломенную подстилку. Его сотрясает озноб, изнуряет понос. Врач хочет дать ему вина, чтобы он мог согреться, но коляски Его Величества потеряны, кухня и дорожные припасы исчезли. Джеймс Виллие надеется раздобыть немного вина у императора Франца, но тот уже крепко спит, а его обер-гофмаршал Ламберти наотрез отказывается будить его или распорядиться погребом без его разрешения. Отчаявшись, врач идет просить вина у казаков, разбивших неподалеку бивуак. Казаки проявляют полное понимание. Джеймс Виллие приготовляет подогретое вино, добавляет несколько капель опиума и заставляет своего стучащего зубами пациента проглотить этот напиток.

На следующий день Александр, крепко проспав ночь, появляется перед войсками отдохнувший и бодрый. Его радостно приветствуют: прошел слух, что он ранен, может быть, даже взят в плен. Но эти приветственные крики, несущиеся к нему из толпы грязных, оборванных солдат, не смягчают его унижения. «Корсиканец» уже обосновался в замке Аустерлица. 4 декабря 1805 года император Франц лично вступает в переговоры с Наполеоном. Они подписывают перемирие, по условиям которого остатки русских войск должны немедленно покинуть территорию Австрии. Пять дней спустя Александр расстается со своим бывшим союзником в Голиче и, понурив голову, держит путь в Петербург. Перед отъездом он пишет королю Пруссии: «В любом случае и в любое время я готов поддержать Пруссию всеми моими силами, и я сам всецело в ее распоряжении». Но Фридриху-Вильгельму III ни к чему обещания побежденного, он спешит принести свои поздравления победителю.

Неприятная обязанность отвести остатки русской армии через Венгрию в Россию выпадает на долю Кутузова. Аустерлицкий разгром стоил русским 27 тысяч человек. «Для России это капля крови», – пишет Жозеф де Местр королю Сардинии. Но эта «капля крови» тяжким грузом ложится на совесть Александра. В своем сознании он невольно присоединяет ко всем этим мертвым, гибели которых не желал, мертвого отца, к спасению которого не приложил руку. Ростопчин скажет после битвы: «Бог не захотел благословить оружие преступного сына».

Близкие Александра потрясены переменой, происходящей с ним час за часом. Подозрительный, угрюмый, неразговорчивый, он как будто в один день расстался с молодостью. Утешает его только мысль, что разгром под Аустерлицем помог ему измерить подлинную мощь Наполеона. Отныне, наученный горьким опытом, он будет осторожнее, поостережется раньше времени впадать в энтузиазм и станет серьезнее готовиться к ответным ударам. Пока же нужно найти подходящее объяснение поражению русских. Народ, отделенный сотнями километров от театра военных действий, смутно представляет себе размеры катастрофы. Официально причина разгрома – измена австрийцев. «Их подлое поведение, которому мы обязаны неудачей, вызвало у меня невыразимое возмущение, – пишет Елизавета матери. – Не передать словами чувства, которые вызывает эта трусливая, вероломная, наконец, глупая нация, наделенная самыми гнусными качествами… Наши замечательные войска, несмотря на неудачи и предательство, покрыли себя славой даже в глазах своего врага и вызывают глубокое восхищение у соотечественников. Наши солдаты – ангелы, мученики и одновременно герои. Умирая от голода, падая от истощения, они требовали только одного – сразиться с неприятелем, в то время как обозы с продовольствием попали к врагу, а эти презренные австрийцы были всем обеспечены».