Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев
Образуется интересный разрыв. Как читателю журналисту все понятно, как читатель он даже смеется. Затем ему просто необходимо (он без этого не может) подредактировать текст. И тут – стоп. Изменение падежа, предлога, перенос запятой может привести к искажению сути явлений, о которых наш всесильный журналист – редактор ничего по существу не знает.
Он не может оперировать этими понятиями так, как привык оперировать понятиями в юморе, скажем, Жванецкого: грубость в столовой, дефицит в магазине, антисанитария на улицах и т. д. И оказывается, что редактору легче «отфутболить» такое не подчиняющееся ему произведение.
Это явление объясняется тем, что в учебных программах гуманитарных вузов и факультетов нет ни одной из 4 фундаментальных наук: ни физики, ни биологии, ни химии, ни математики.
А ведь чтобы написать какое-то современное произведение, надо вводить в него элементы существующего уровня науки, что и делают писатели во всем мире.
Это либо медицина и биология с их патологиями и обменов веществ, либо физика с описанием ускорения свободного падения, создания перегрузок и невесомостей, измерения ЭКГ, т. е. биопотенциалов, а тем более физических полей живых организмов – «биополей» и т. д. Тут надо хорошо себе представлять, что такое статистика и вероятность в биологических и физических явлениях.
А в учебных программах гуманитарных вузов и факультетов ничего этого нет. Не закладываются в гуманитария эти знания и умение оперировать ими по существу. Более того, обычно люди с гуманитарным образованием при одном только упоминании о физике или химии готовы бежать куда угодно.
Что же получается? Люди, формирующие наше фундаментальное мировоззрение, не знают и панически боятся фундаментальных наук, на которых оно и базируется. А прикрывают они свою деятельность наступательным лозунгом о необходимости гуманитаризации (забалтывания) общества. Помимо своей воли они допускают в кино, в печать, в театры только произведения, соответствующие их собственному уровню развития, уровню безграмотности, обходя достижения современной науки и техники. И это гораздо хуже любой государственной цензуры, ибо гуманитарии не пропускают не факты, они не пропускают уровень.
Формировать у людей современное фундаментальное мировоззрение, миропонимание и жизненную позицию всегда было возможно только на базе известных на данное время фундаментальных законов и понятий, лежащих в основе мироздания: миров, государств, сообществ, организмов, клеток, молекул, элементарных частиц.
Попробуйте сходить в кино: у нас мало географико-приключенческих фильмов, ибо для их создания надо знать экономическую географию; практически отсутствуют широкомасштабные исторические ленты – это при трехтысячелетней истории России; нет научно-фантастических фильмов, т. к., чтобы их снять, надо знать физику и иметь способность предугадывать развитие техники. И все это следствие того, что в учебных программах соответствующих вузов не закладываются минимальные основы необходимых точных знаний.
В результате большинство сюжетов российских фильмов имеет, как бы это сказать, «местечковый масштаб» и сводится в основном к проблеме, с кем переспит или не переспит, кого убьет или не убьет героиня или герой.
Такие историко-географические фундаментальные труды, как «История» Геродота, «История Киевской Руси и русских княжеств» Б. Рыбакова, «Древняя Русь и Великая степь» Л.Н. Гумилева, оказываются совершенно недоступными для извлечения из них сюжетов для литературных и кинематографических произведений нашими гуманитариями.
Мои рассказы, предназначенные для популярного введения читателя в науку, оказались для журналистов явлением «непонятным». А ведь вся мировая литература движется вперед при профессиональном научно-художественном рассмотрении взаимоотношений человека и науки, человека и природы, человека и производства. Достаточно вспомнить романы: «Брат мой – враг мой» М. Уилсон, «Отель», «Аэропорт», «Колеса» А. Хейли, «Жизнь Александра Флемминга» А. Моруа, «Плутония» Обручева, научную фантастику Станислава Лемма и др., не говоря уже о произведениях Жюля Верна.
Каждая такая художественная книга обогащает человека знаниями гораздо более успешно, чем учебники, поднимая общий интеллектуальный уровень общества?
Так что же разрешает наша журналистская среда читать российскому гражданину? Достаточно было открыть «Крокодил», и вы погрузитесь в болотистое убожество мысли, в котором нет и следов юмора, ничего познавательного, а вместо юмора – сатира – занудное нытье о том, где чего нет или не хватает. Вершки, вершки, вершки и никаких намеков на корешки.
Наши штатные юмористы дружно перелопачивают кухонно-базарно-магазинные ситуации на уровне домашних хозяек или соревнуются в шлифовании собственных мозгов, описывая бесконечные детали: кто кого и где убил или кто кого где и как изнасиловал. И вот эту бурду для черни наша печать без всяких ограничений печатает в тысячекратном повторении, как знамя демократии и свободы слова.
В печать уже «прорывалась» информация о гробовом молчании зарубежных залов во время выступлений наших юмористов. Нормальные люди просто не понимают, в чем заключается юмор. И на таком уровне российские юмористы и сатирики берутся монополизировать воспитание юмора у целого народа!
Двигаться вперед им мешает безграмотность, а учиться – панический страх перед фундаментальными науками, которые «миновали» их в юности. Фундамента нет, исчез фундамент у наших «юмористов», а вместе с ним исчезла перспектива. Самое страшное заключается не в том, что наши гуманитарии не знают физики, химии, биологии, математики, а в том, что у них отсутствует система современного мышления, которое может быть сформировано только на базе знания хотя бы одной фундаментальной науки.
Очевидно, нельзя заставить гуманитариев изучать все фундаментальные науки. Но необходимо каждого из них уже в вузе обязать освоить по выбору одну из этих наук: либо физику, либо химию, либо биологию, либо математику.
Недаром еще М.В. Ломоносов утверждал, что «математику каждому потому изучать надо, что она ум в порядок приводит».
Итак, выстрел из пушки оказался по воробьям.
В очереди талантов
Но тут, о видимость спасения! Открылся третий путь! Вышел указ о разрешении издавать произведения за свой счет в издательствах СССР тиражом не более 5 тыс. экз.
Естественно, что уже в 1989 г. я отправился в одно из издательств – в издательство «Художественная литература» на Новобасманной улице. Все выглядело совершенно прилично. В вестибюле висело соответствующее объявление, что с 15.00 происходит прием талантов с их произведениями на 4-м этаже, в специально для этого отведенных комнатах. Я пришел пораньше (в 14.30), поднялся на 4-й этаж, чтобы подождать и адаптироваться. К 15.00 нас набралось уже 8 человек. Поговорили. Пять из восьми оказались старше 70 лет, и у них были самые толстенные папки с рукописями. Это были фронтовики со своими историческими мемуарами, причем у трех из пяти в стихах. У двух более «молодых» тоже были стихотворные рукописи. Это меня несколько насторожило. Потом начался
