Моя жизнь и стремление. Автобиография - Карл Фридрих Май
Я открыл их перед собой, сложные, высоконаучные работы по психологии, особенно по психологии криминала. Во мне отпечаталась почти каждая строчка. Они содержали теорию, конгломерат загадок и проблем. Однако практика была повсюду вокруг меня, с искренностью столь же ясной, сколь и шокирующей. Какая разница между ними двумя? Где искать истину? В открытых книгах или в реальности? В обоих! Наука истинна, и жизнь истинна. Наука ошибочна и жизнь неправильна. Их взаимные пути ведут через заблуждение к истине, там они и должны встретиться.
Мы можем только догадываться, где эта правда, и что это такое. Их предвидеть можно только одним видением, и это видение — сказки.
Вот почему я хочу быть рассказчиком, не более чем рассказчиком, как бабушка!
Мне нужно только открыть глаза, чтобы увидеть их собранными вместе, эти сотни и сотни притч во плоти и сказки, стремящиеся к искуплению.
По одной в каждой камере и по одной на каждом рабочем стуле.
Все они спят, Спящая Красавица, ожидающая поцелуев от милосердия и любви.
Все души томящиеся в оковах в старых замках, превращенных в тюрьмы, или в гигантских современных зданиях, в которых человечество переходит от камеры к камере, от стула к стулу, чтобы проснуться и выпустить, освободить то, что ждет, жаждет пробудиться и получить свободу.
Я хочу быть посредником между наукой и жизнью.
Хочу рассказывать притчи и сказки, в которых глубоко сокрыта правда, которую иначе еще никак не узнать, но можно увидеть.
Я хочу извлечь свет из тьмы моей тюремной жизни. Я хочу превратить наказание, которое постигло меня, в свободу для других. Я хочу превратить строгость закона, из-за которого я страдаю, в великое сострадание ко всем падшим, в любовь и милосердие, перед которыми, наконец, больше не будет никакого «преступления» или «преступников», а будут только болящие, немощные, несчастные.
Но никто не должен подозревать, что то, о чем я рассказываю — всего лишь сравнения и сказки, потому что, если бы это узнали, я бы никогда не добился того, чего собираюсь достичь.
Я должен сам стать сказкой, я сам с моим собственным я.
Конечно, это будет смелость, от которой я легко могу погибнуть, но какова судьба маленького индивидуума, когда дело доходит до великих, гигантских, устремленных ввысь вопросов для всего человечества?
Жалка судьба презираемого узника, уже потерянного для общества, если путь, о котором думают, говоря о «преступлении», не изменится каким-то образом в ближайшее время!
Эта мысль пришла ко мне внезапно, но она пустила корни и никогда не покидала меня. Она получила власть надо мной, она выросла. В конце концов, она захватила всю мою душу, вероятно, потому, что она содержала исполнение всего того, что жило во мне с детства с точки зрения желаний и надежд. Я держался за эту мысль, я расширил и углубил ее, я разобрался. У нее был я, а у меня была она: мы оба стали идентичны.
Но это произошло не быстро, это заняло много-много времени, и были еще более мрачные и даже более тяжелые дни, чем нынешние, прежде чем я увидел, разработал рабочий план и построил его таким образом, чтобы в нем ничего нельзя было изменить.
Я решил сначала продолжить писать свои юмористические рассказы и рассказы о деревне Рудных гор, чтобы стать известным немецким читателям и показать им, что я двигаюсь исключительно по земле, верящей в Бога.
Но затем я захотел перейти к жанру, представляющему всеобщий интерес и имеющему наибольшие возможности произвести впечатление, а именно к повествованию о путешествиях.
Основывать эти рассказы на реальных поездках не было абсолютной необходимости, это должны были быть лишь притчи и сказки, но чрезвычайно красноречивые притчи и сказки.
Тем не менее, поездки были желательны в учебных целях, чтобы познакомиться с разными условиями, обстановкой, окружающей средой, в которых приходилось перемещаться моим персонажам.
Прежде всего было важно правильно подготовиться, заняться географией, этнологией, лингвистикой.
Мне приходилось брать сюжеты из моей собственной жизни, из жизни моего окружения, моего дома, и поэтому я всегда мог справедливо утверждать, что все, что я говорю — это то, что я испытал сам и что перенес лично на своем опыте.
Но мне пришлось перенести эти сюжеты в далекие страны и народы для того, чтобы придать им тот эффект, который они не получат в домашнем облике.
Помещенные в прерии или под пальмы, освещенные солнцем Востока или среди бушующих снежных бурь Дикого Запада, подвергающиеся опасностям, вызывающие величайшее сочувствие читателя, вот как должны были быть изображены все мои фигуры, если я хотел добиться с их помощью того, чего они должны были достичь.
А кроме того, во всех странах, которые можно было описать, я должен быть как дома хотя бы теоретически, так, как может быть способен европеец.
Так что мне приходилось работать, упорно трудиться и упорно готовиться, а тихая, опрятная тюремная комната, в которой я жил, была как раз нужным местом для этого.
Есть земные истины, и есть небесные истины. Земные истины даны нам через науку, а небесные истины — через откровения.
Наука привыкла доказывать свои истины; то, что утверждает откровение, рассматривается учеными как достоверное, но не доказанное.
Такая Небесная Истина нисходит лучами звезд на землю и переходит из дома в дом, чтобы стучаться и входить. Ее всюду отвергают, потому что она желает, чтобы в нее верили, но этого не делают, потому что у нее нет научного обоснования.
И вот так она идет из деревни в деревню, из города в город, из страны в страну, неуслышанная и непринятая.
Потом она снова поднимается звездным лучом и возвращается к тому, с чего все началось. Плача, она жалуется на свои страдания. Но ей мягко улыбаются и говорят:
«Не плачь! Спустись на землю и постучись к тому единственному, чей дом ты не нашла, к поэту. Попроси его облечь тебя в одежду из сказки, а затем попробуй свое спасение еще раз!»
Она подчиняется. Поэт с любовью встречает ее и наряжает. Она начинает свою сказку снова, и там, где она стучится, теперь ей рады. Ей открывают свои двери и сердца. Ее слова слушают с преданностью, верят в них. Ее просят остаться, потому что все ее полюбили.
Но она должна продолжать и продолжаться, чтобы выполнить то, что ей было поручено.
Но это только сказка, истина в ней остается. И даже если этого не видят, она есть и управляет домом все последующие времена.
