Александр Тищенко - Ведомые Дракона

В исключительной выдержке и смелости наших боевых друзей мне пришлось вскоре еще раз убедиться. Нашей четверке истребителей приказали сопровождать "ила"-корректировщика. Мне казалось, что после взлета он наберет солидную высоту и станет корректировать огонь нашей тяжелой артиллерии, не перелетая линию фронта. Но не тут-то было. "Ил" углубился на вражескую территорию и, к моему удивлению, начал кружить над аэродромом у поселка Шестая Верста. Ну, думаю, пропал "горбатый", сейчас зенитки его собьют. А те и в самом деле ожесточились, сосредоточили огонь только по нему, будто нас и не замечали. Однако корректировщик, как ни в чем не бывало, продолжал выполнять свою нелегкую задачу.

С аэродрома взлетела пара "мессеров". Набрав высоту, они бросились на "ила". Мы преградили путь фашистам. Не приняв боя, они отвернули. Но через некоторое время еще раз попытались "клюнуть" корректировщика сверху. И опять это им не удалось. Зная, что мы не можем покинуть корректировщика и вступить с ними в бой, фашисты совсем осмелели. На смену первой паре пришла другая, и все началось сначала. Но как ни старались гитлеровцы, они не смогли пробиться к нашему подопечному.

Вскоре корректировщик закончил работу, и мы взяли курс на аэродром. Когда сели, я вылез из кабины и поспешил высказать экипажу "ильюшина" свое восхищение его смелостью и выдержкой. Только начал было говорить, как летчик, махнув рукой, с улыбкой прервал меня:

- Что ж тут особенного? Это же обычный полет. Жаль вот "горбатого" немного поцарапали...

Посмотрел я на самолет и от удивления захлопал глазами. Хороши царапины! На крыльях и в фюзеляже зияли огромные рваные дыры. Буквально на честном слове прилетел. Представляю, как трудно им было управлять.

- Не такое случалось, - спокойно сказал летчик. - Недавно почти без хвоста сел. Не машина, а золото...

Подумалось: вот ведь какие у нас люди! Совершают подвиги и считают их будничным делом. Рискуют жизнью, а замечают только, что "горбатого" поцарапали. Начинаешь говорить им об этом, они или смущаются, или смеются. С такими никто не может сравниться по смелости, выдержке и моральной стойкости.

Взять хотя бы вражеских летчиков. Воюют они, кажется, с умом, расчетливо, в бою не очень теряются. А как только обострится обстановка или заметят, что их меньше, сразу спешат выйти из боя. Им наплевать, что их корректировщик оказался в беде и без помощи истребителей может погибнуть. Для них нет ничего святого, собственная шкура дороже всего.

* * *

1 мая 1944 года. Этот праздничный день порадовал нас удивительно теплой погодой. Под яркими лучами солнца изумрудом отливала молодая зелень. Весело чирикали неугомонные пичужки. Такой активный натиск пробудившейся природы в здешних краях наблюдается обычно лишь в июне.

В конце дня, когда летчики совершили по нескольку боевых вылетов, на аэродроме состоялось торжественное собрание. Гвардия Пасынка к этому времени создала соответствующую обстановку: стол для президиума застелила кумачом, развесила географическую карту, красочные лозунги и плакаты. Все выглядело, как в доброе довоенное время. И настроение у людей было приподнятое.

С докладом выступил майор Пасынок, Его речь была образной, живой, насыщенной яркими примерами и свежими фактами. Он умел пользоваться и выразительной стихотворной строфой, и пословицами, и поговорками.

Тимофей Евстафьевич рассказал нам о международной обстановке, об успехах Красной Армии на фронтах, о славных трудовых подвигах советских людей в тылу, о положении в гитлеровской империи, которая стоит на пороге краха. Его слушали с исключительным вниманием. Редко доводилось мне встречать политработников с таким даром речи, с таким покоряющим обаянием.

После доклада состоялся концерт художественной самодеятельности. Он снова - уже в который раз - показал, что в полку - неиссякаемый источник самых разнообразных талантов.

* * *

После майских праздников в полк поступило распоряжение организовать разведку прибрежной полосы моря - от Качи до Севастополя. По ночам в этот район стали наведываться вражеские корабли и производить артиллерийские обстрелы наших войск. Такой удар они нанесли и по аэродрому Кача, где базировался один из полков нашего корпуса.

На рассвете мы с Андреем Кузнецовым вылетели на разведку. Невеселое это дело - полеты над морем. Смотришь вокруг, и не на чем глазу остановиться. Никаких ориентиров! В голове иногда проскальзывает тревожная мыслишка: если подобьют или откажет мотор, на спасение не рассчитывай. Но раз боевая задача поставлена, ее надо выполнять.

Бороздим небо над морем и посматриваем вниз. На темной глади воды видны лишь белесые гребешки волн.

Через несколько минут мы заметили, что с моря, в направлении Качи, движутся хлопья тумана. Связываюсь по радио с командным пунктом и предупреждаю об этом. Берем курс на юг, где небо над морем чистое. Но и там не видно ни одного корабля.

- "Ястребы", "ястребы"! Немедленно возвращайтесь домой, - слышится в наушниках тревожная команда.

Что ж, домой так домой. Разворачиваемся и идем вдоль берега на север. А берег уже закрыли молочные клубы тумана. Ориентироваться трудно. Не поймешь, где кончается море и начинается суша. Кача словно сквозь землю провалилась. Как найти аэродром?

- Где находитесь? - спрашивают с командного пункта.

- Где-то в районе аэродрома, - отвечаю. - Но его не видим.

- Наш аэродром закрыт. Идите на восток.

Вот так история! Других предупредили о тумане, а сами не можем сесть! Хоть плачь, хоть смейся! На восток идти нет смысла: горючего осталось на пятнадцать минут полета. Неужели придется бросать самолеты и прыгать с парашютами? Кузнецов жмется ко мне, волнуется, ждет решения. Набираем высоту. И вдруг в небольшом окошке, образовавшемся в туманном покрывале, вижу посадочный знак. Аэродром!

- Андрей, за мной! - кричу ему по радио и направляю самолет к земле.

Оказалось, что это аэродром наших соседей - Альма-Тамак.

Едва успели сесть, как волна тумана окутала самолеты. Выключив моторы, побежали в штаб сообщить по телефону в полк о благополучной посадке.

Лишь на следующий день туман рассеялся. Вернувшись в полк, мы вместе с другими летчиками начали готовиться к выполнению новой боевой задачи.

2

Потерпев поражение на севере и востоке Крыма, немецко-фашистские войска откатились к Севастополю. Сюда морем и по воздуху было переброшено еще несколько тысяч вражеских солдат и офицеров. Противник укреплял оборонительные рубежи, особенно на Сапун-горе, Мекензиевых горах, в районах Сахарной Головки и Инкермана. Наши войска заканчивали подготовку к штурму города.