Сигэки Каидзука - Конфуций. Первый учитель Поднебесной

После побега Чжао-гуна Цзи Пинцзы остался регентом. Поскольку он носил как украшение яшму, принадлежавшую по праву князю, когда Пинцзы умер, возник даже вопрос, не похоронить ли его вместе с этой драгоценностью. Как должен был отреагировать Конфуций, увидев такое положение дел? Как он мог примириться с этой самодовольной узурпацией Пинцзы пустующего луского трона? И что он думал о самом пустующем троне?

Видимо, у него возникли сомнения: ведь говорят, что и у варваров есть правители, так, может быть, у них управление лучше, чем в Лу? Эти опасения подавить было нельзя, и, вероятно, так у него возникла мысль о том, что следует уехать из Лу, отрезать себе путь к центральным княжествам и отправиться в земли варваров. Но с другой стороны, центральные княжества все же были отечеством культуры. Да, лускому князю пришлось уехать из своего государства, но Лу, в конце концов, было родиной Конфуция. В конечном счете он решил, что, возможно, ему следует остаться в Лу и в границах собственно Китая; но ему следует приложить все усилия к преобразованию Лу и улучшению условий в Китае.

Но суровая тирания Пинцзы из рода Цзи была невыносимой: он не мог заставить себя прожить и один день в таком Лу. И наступил момент, когда он испытал сильнейшее желание сесть на корабль и уплыть в края варваров. В «Изречениях» нет точного указания на то, когда в нем возник этот импульс, хотя там и упоминается о посещении Конфуцием княжества Ци, о его беседе с правителем этого государства Цзин-гуном и о том, как он слушал знаменитую музыку Ци. Сыма Цянь, автор «Исторических записок», правильно объяснил отъезд Конфуция в Ци как результат внутренних волнений после побега Чжао-гуна из страны. Получается, что Конфуций последовал за своим государем, Чжао-гуном, к месту его изгнания в Ци.

Глава 3

Посещение Ци и формирование вокруг Конфуция группы ученых

Хотя мы более или менее можем быть уверены в том, что Конфуций последовал за Чжао-гуном при бегстве последнего в Ци в 517 году до н. э., нет данных, по которым можно было бы определить продолжительность его пребывания в Ци. Это было первое путешествие Конфуция за пределы родного княжества, и этот опыт, без сомнения, оставил в его сознании (восприимчивом и впечатлительном, каким оно должно было быть в возрасте тридцати шести лет) множество ярких впечатлений. Как говорилось выше, Лу было маленьким государством, приткнувшимся на восточном краю центральной равнины. Некогда Ци дало северному союзу государств одного из самых выдающихся лидеров – князя Хуань-гуна, а теперь столица Ци, добившаяся замечательных успехов в торговом и промышленном развитии, боролась за звание самой крупной метрополии в Китае. Когда Конфуций, неотесанный провинциал, впервые оказался в этой столице, Линьцзы, он наверняка увидел и услышал много нового, изумительного и интересного для него.

Будучи в Ци, Конфуций услышал мелодию Шао, которую считали созданной древним императором Шунем. Тотчас он был очарован ею и немедля отправился в школу музыкантов, где, забыв о сне и пище, три месяца провел погруженным в занятия. Этот эпизод зафиксирован в «Изречениях» такими словами: «Учитель услышал в Ци мелодию Шао и три месяца не чувствовал вкуса мяса». В другом месте Конфуций говорит: «Я и не думал, что красота музыки может быть так совершенна». Судя по всему, не только мотивы, которым учился Конфуций у наставника музыки в Лу, были старомодными; исполнение жалким оркестром тоже, видимо, было крайне убогим и посредственным. И в полную противоположность этому музыка, исполненная оркестром лучших мастеров в полном составе при дворе большого, влиятельного государства, полностью захватила впечатлительного слушателя.

Вряд ли можно сомневаться и в том, что Конфуций многое услышал о достижениях известного первого министра Гуань Чжуна, достославного героя Ци. Вся внешняя сторона городской культуры столицы Ци должна была глубоко тронуть душу молодого Конфуция. Однако у него была сильная воля, он никогда не забывал о самоанализе и вскоре должен был пробудиться от обаяния вычурной циской цивилизации. Кое-что свидетельствует о том, что он изменил свое мнение о власти над чувствами той музыки, которой он целых три месяца был захвачен телом и душой.

Оборона Гуань Чжуна от нашествий восточных и южных варварских племен и его борьба за цивилизацию центральных государств действительно были славными деяниями. Тем не менее, чувствуя, что поведение Гуань Чжуна (по крайней мере, если цисцы рассказывали о нем правду) не свидетельствовало о безупречности, Конфуций сказал даже: «Незначительны были таланты Гуань Чжуна!» В конце концов он откровенно высказался: «Одно изменение в Ци – и оно достигнет уровня Лу; одно изменение в Лу – и оно достигнет Дао». Различие между характером вычурной цивилизации Ци и непритязательной культуры Лу не бросалось в глаза, обе они были связаны с Дао – Путем, образом жизни, основанным Чжоу-Гуном. Цивилизация Ци, пожалуй, подверглась слишком большим изменениям и модернизации, но после незначительного исправления могла стать такой же, как в Лу. И в Лу после некоторых улучшений мог быть восстановлен первоначальный образец, созданный Чжоу-гу-ном. Конфуций, сначала отвергший лускую культуру и принявший цискую, постепенно возвращался к высокой оценке достоинств культуры своего родного государства и к новому почтению к ней.

У решения Конфуция отказаться от циского образа жизни и вернуться в Лу была глубинная причина. Он приехал в Ци вслед за Чжао-гуном и, возможно, в значительной степени из уважения к своему князю, отторгнутому от родины и не желающему иметь больше никаких дел с олигархией трех кланов потомков Хуань-гуна. Следует предположить, что, получше приглядевшись, Конфуций заметил: внутренняя ситуация в Ци, сколько она ни отличалась от луской, на самом деле была куда хуже. Влиятельными семьями княжества Ци в середине периода Чуньцю были Цуй, Цин и Тянь. Сначала самой сильной была семья Цуй, но ее глава, разгневанный тайной связью своей жены с циским Чжуан-гуном, в 548 году до н. э. в конце концов убил князя. Это случилось за тридцать лет до прибытия Конфуция в Ци в 517 году до н. э. Тем не менее, он, будучи осведомлен о подробностях этого события, хотя оно и касалось прежнего правителя чужого царства, должен был оплакивать случай, который, по сравнению с изгнанием государя с его собственной родины, казался куда более постыдным.

Однако семье Цуй вскоре пришлось поплатиться за свою жестокость. Цуй вместе с семьей Цин поддержали Цзин-гуна при вступлении на пустующий трон и, представив своих кандидатов на должности правого и левого министров, стали по своему произволу распоряжаться управлением в Ци. Но они немедленно поссорились; и в конце концов семья Цин добилась полного истребления семьи Цуй. Тогда Пины смогли монополизировать должность первого министра и совершенно развратились, постоянно пьянствуя и охотясь. Вскоре сигналом для других знатных семей, во главе которых стоял род Тянь, послужили нелады внутри рода Цин; они объединили свои силы, напали на Цинов, и те были вынуждены бежать далеко на юг, в княжество У.