Питер Мур - Живой Дали

Пока парни созванивались с начальством, мы отошли в сторонку. Потом один из них махнул нам рукой и показал, в какую сторону идти.

Я ждал, что к нам бросится с приветствиями кто-то из дирекции музея. Вместо этого в зале нас ждали только... рабочие. Дюжина работяг что-то ковали, пилили, сверлили и едва обратили на нас внимание.

Мы присели на деревянный ящик рядом с мотком железной проволоки и принялись ждать. Дюшан читал газету, а я все надеялся, что вот-вот кто-то примчится и займется нами. Ведь администрация сама пригласила художника, желая услышать его мнение об оформлении выставки.

Прошел час. Никто нами так и не заинтересовался, даже рабочие.

Дали захотел есть.

- Мы сделали все, что могли, Капитан! - сказал он. - Пойдемте отсюда.

Дюшан отложил газету и поднялся. Бросив последний взгляд на выставочное пространство, он произнес:

- Пусть сами выкручиваются! - Что должно было означать, вероятно: "Пусть сами разбираются в том бардаке, который устроили!"

Так мы и покинули музей, оставшись незамеченными. Насколько мне известно, Дюшан больше ни разу не посетил Музей современного искусства, даже не пришел на собственную выставку!

Бал бриллиантов

Каждый год супруги Дали присутствовали на Бале бриллиантов, проходившем в отеле "Плаза" в Нью-Йорке. Один раз перед этим балом я решил заглянуть к русскому ювелиру в большой антикварный магазин - кажется, он назывался "Старая Россия". Там можно было найти потрясающие ювелирные изделия от Фаберже.

Мне удалось взять под залог для Галы корону, принадлежавшую когда-то русской императрице. Гала и Дали были на седьмом небе от счастья.

- Вы обязательно должны пойти с нами на бал, - сказал Дали. - Но вам нельзя садиться за наш столик. Дали и Гала будут сидеть с важными людьми. А вы сможете устроиться за соседним столиком.

На балу я выяснил, что буду сидеть с американским политиком.

- Дали, - предложил я, - может быть, лучше вы сядете за этот столик?

- Нет, - возразил Дали, - мы сидим с намного более серьезными людьми.

Таким образом, Дали ужинал в компании Уильяма Зекендорфа, европейского набоба, который вскоре обанкротился. А я - с Ричардом Никсоном, ставшим через несколько лет президентом Америки.

Когда Никсона избрали в президенты, Дали попросил меня передать ему экземпляр своей книги "Тайная жизнь Сальвадора Дали" с дарственной надписью. Я выполнил его просьбу. После этого между двумя мужчинами завязалась весьма оживленная переписка. Вероятно, им бы понравилось сидеть за одним столиком в "Плазе".

Украшения, деньги и яичница-болтунья

В погоне за долларами Дали был готов на любые уловки. Он снимался в рекламе духов, рисовал плакаты, рекламирующие шелковые чулки, появлялся в телевизионных анонсах. Свой талант художника он использовал также для разработки украшений.

В начале 1940-х годов в холле отеля "Сент-Реджис" Дали познакомился с одним аргентинцем, Карлосом Алемани. Это был красивый человек небольшого роста, элегантно одетый и полный загадок. Когда-то давно он сочинял музыку и великолепно танцевал. Теперь он работал ювелиром.

- Вы ювелир! - воскликнул Дали, когда Алемани рассказал ему о своей профессии. Взглянув на булавку, прикрепленную к галстуку аргентинца, он усмехнулся: - Ваша работа? Если бы Дали придумал для вас эскиз булавки, она бы стоила не меньше ста тысяч долларов!

Ювелир принял всерьез хвастовство мэтра и через некоторое время вернулся с деловым предложением: он хотел, чтобы Дали разработал для него несколько вещиц. Алемани был готов заплатить за эскизы по пять тысяч долларов. За ним сохранялось право оставить у себя наброски (по которым, собственно, и должны были делать украшения).

Позже Карлос признался мне, что для него оказалось настоящим мучением найти деньги. Он был вынужден выпрашивать их у своего врача, дантиста, не говоря уже о близких знакомых. Каждому он объяснял, что Дали - великий художник, поэтому его эскизы и стоят так дорого. Но овчинка стоит выделки - даже если украшения никогда не будут изготовлены, прибыль при начальном вложении в пять тысяч за каждый эскиз обеспечена.

Все это прекрасно, но Дали повернул дело иначе!

Он подписал контракт на создание пяти эскизов для пяти ювелирных изделий. Затем он пошел в магазин и купил там бумагу фирмы "Кансон" самого большого размера, какой только можно было найти. Эскизы он сделал так, что их невозможно было отделить: если отрезать один, вся прелесть второго терялась. Более того, вручая Алемани ватман с пятью рисунками, он подписался внизу один раз.

Алемани вынужден был признать, что в контракте не исключалась возможность подобного варианта.

Прошло несколько лет, прежде чем ювелир сумел собрать достаточно денег, чтобы изготовить украшения. Он купил у Дали еще несколько эскизов и, когда у него набралась необходимая сумма, сделал больше дюжины изделий, одно красивей другого.

Надо признать, Алемани оказался достаточно изобретательным: используя крошечные бриллианты и мельчайшие рубины, он вставил их в такую красивую оправу, что каждое изделие производило впечатление абсолютного шедевра.

Многие изделия имели еще и механическое дополнение: они двигались или вращались. В результате ювелир оказался обладателем ослепительной коллекции.

Когда коллекция была готова, Алемани решил превратить презентацию в роскошное действо. Он снял клуб "Радуга" на верхнем этаже Рокфеллеровского центра в центре Манхэттена, заказал великолепную закуску и лучшее шампанское. Потом нанял четырех вооруженных охранников, чтобы придать происходящему необходимую важность.

Единственное, на чем сэкономил Алемани, были приглашения. Он не воспользовался услугами ни одной из рекламных фирм, чтобы дать объявление о предстоящем событии. Вместо этого он купил список полезных контактов у какого-то ювелира и самолично разослал открытки. Две тысячи приглашений были адресованы сливкам нью-йоркского общества.

Алемани договорился с Дали, что позвонит в "Сент-Реджис", когда прибудет достаточное количество важных персон. Предполагалось, что Дали возьмет такси до Рокфеллеровского центра и эффектно появится в самом разгаре вечера.

Наступил знаменательный день. Дали, облачившись во фрак с длинными фалдами, сидел перед зеркалом в своем номере и накручивал усы. Сегодня он планировал сделать их чуть длиннее, чем обычно.

Телефон молчал. Художник еще немного удлинил себе усы.

Телефон молчал по-прежнему.

В конце концов Дали сам позвонил Алемани.