Нами Микоян - Екатерина Фурцева. Главная женщина СССР

О ее компетентности в искусстве спорят до сих пор. Драматург Иосиф Прут удивлялся: «В операторском искусстве, возможно, она ничего не понимала. Но в искусстве жизни, может быть, понимала. Во всяком случае, была очень доброжелательна».

Лидия Ильина делила руководителей на созидателей и разрушителей. Фурцеву относила к первому типу: «Вот это типичный представитель созидателя. Если посмотреть, что она оставила после своего пребывания в роли министра». О строительстве театра Натальи Сац она вспоминала так: «Фурцева собирала строителей – всегда с улыбкой: «Ну, миленькие мои, ну, как же? Ну, надо, поймите! Ведь первый в мире! А вы посмотрите на Наталью Ильиничну! Ведь она тоже первый в мире такой человек! Ведь в восемнадцать лет она уже руководила театром!» И начинала рассказывать, кто такая Сац. Наталья Ильинична, конечно, сидит, кивает. Фурцева продолжает: «Ну, дорогие, ну, пожалуйста! Мы вас очень просим!» Она умела использовать свое обаяние для дела, не для себя».

Театровед Вера Максимова считала, что до Фурцевой можно было докричаться, достучаться. Хотя были у нее и свои любимчики.

К примеру, одним из таких любимчиков Ролан Быков считал Сергея Бондарчука. А вот самому Ролану Быкову повезло гораздо меньше, на «звездную роль» Пушкина его не утвердили. Во МХАТе готовился спектакль по пьесе Леонида Зорина «Медная бабушка». Ефремов объявил конкурс на роль Пушкина. Пробовались многие: Кайдановский, Даль, Всеволод Абдулов. Но в Быкове режиссер увидел то, что нужно. Автор пьесы считал, что в роли Пушкина Быков словно исповедуется. Исповедуется за свои прожитые 40 лет. Он очень прочувствовал пушкинский образ. И боль гения, и комплекс маленького человека.

Сам Ролан Быков считал, что эта роль могла стать одной из его лучших ролей, «а, может быть, и самой лучшей ролью». Но Фурцева Быкова не утвердила. Ее убеждали, что игра Ролана – редкостное попадание, что другого такого исполнителя не найти. Екатерина Алексеевна «уперлась», не уступила…

– Известно и другое. Галина Волчек любит вспоминать, как помогла им Екатерина Алексеевна с пьесой Шатрова…

– Да, спектакль «Современника» «Большевики» по пьесе Шатрова не понравился влиятельному институту марксизма-ленинизма. И это в тот момент, когда премьера стояла во всех праздничных афишах. Галина Волчек и Олег Ефремов ринулись к Фурцевой…

Вспоминает Галина Волчек:

«Вбегаем в приемную, и нам показалось, что министр отсутствует. Даже секретарши не было на месте. По-мальчишески решили подсунуть записку под дверь кабинета. Но чем писать? Никак не могли найти ни карандаша, ни ручки. Ефремов – совсем белый, Шатров дергается. И вдруг пронзило: губной помадой! Я написала: «Дорогая Екатерина Алексеевна, у нас катастрофа! Театр «Современник». Подсунули. Вдруг открывается дверь, вылетает Фурцева, а в кабинете у нее полно народу. Мы успели сказать о спектакле «Большевики» пару слов: «не имеет лита», «и лит не идет», «и они не хотят» и все такое… Она вошла в кабинет и объявила: «Извините, пожалуйста, короткий перерыв». Все вышли, Фурцева впускает нас к себе, хватает трубку, начинает звонить Романову – главному чиновнику по так называемому литу, именно он должен был дать «добро» на спектакль. Министр в накале повышает голос, срывается на крик: «Что такое? В чем дело? Почему отказываете? Ах, вы напишете! Пишите. Однажды ваша жалоба на меня не сработала, я все равно орден получила! Но что вас сдерживает? Я доверяю этому коллективу, этим артистам! И своей властью министра разрешаю играть спектакль «Большевики»! Да-да, завтра!»

Напряженная мизансцена длилась минуту. Наша защитница бросает трубку, встает из-за стола, и мы на пару, как бабы в деревне, едва не заголосили».

Не любила мужчин, которые видели в ней только столоначальника…

Драматург Виктор Розов рассказывал, как благодаря Фурцевой оказался в Японии, о чем не мог даже и мечтать в те дальние времена.

Однажды с утренней почтой он получил письмо с японской маркой. Удивился, распечатал. Написано было по-русски, абсолютно грамотно. Режиссер и руководитель молодежного театра в Токио приглашали посмотреть, как играют японские актеры его пьесу «В добрый час!». Подчеркивали при этом, что театр принимает на себя все расходы во время пребывания драматурга в их стране…

Поехать в Японию? Это почти все равно что полететь на Луну! Розов прекрасно понимал, что поездка в Страну восходящего солнца ему не «светит», и радовался уже тому, что его пьеса о жизни московских школьников оказалась близкой японскому зрителю и успешно идет в далекой Японии.

Однажды на одном из совещаний в Министерстве культуры на улице Куйбышева в перерыве Екатерина Алексеевна Фурцева подошла к группе драматургов, среди которых был Розов, и стала спрашивать у каждого, как идут дела. Неожиданно для себя Розов вскользь упомянул о японском варианте «В добрый час!» и о приглашении посмотреть спектакль. Екатерина Алексеевна наивно спросила: «Так почему же вы не съездите и не посмотрите?» Розов замялся: «С удовольствием бы, но это же не так просто…» – «Так в чем же дело, Виктор Сергеевич? – перебила Екатерина Алексеевна. – Поезжайте!»

Виктор Сергеевич Розов (1913–2004) – русский советский драматург. Лауреат Государственной премии СССР (1967). Автор более 20 пьес и 6 киносценариев, в том числе пьесы «Вечно живые» и на ее основе – сценария фильма «Летятжуравли». Академик Российской академии словесности. Был президентом Российской Академии театрального искусства и членом Союза писателей

Через несколько дней в квартире Розова раздался звонок:

– С вами говорят из иностранного отдела Министерства культуры СССР. С какого числа вы хотите ехать в Японию?

Екатерина Алексеевна запомнила их мимолетный разговор! Вскоре Виктор Розов получил заграничный паспорт и визу.

Однако авиабилет и паспорт есть, а японских йен-то нет! Как отправляться в столь дальний вояж без денег? Вдруг не встретят в аэропорту…

В Министерстве культуры, куда пришел Розов по этому вопросу, имелось жесткое мнение: в стране трудно с валютой.

– Не тратьте время, не откладывайте отъезд. Садитесь в самолет, и… – увещевал Розова работник министерства. Неожиданно открылась дверь, и вошла Екатерина Алексеевна.

– Вы еще не уехали?

– Валюты нет, Екатерина Алексеевна, ни гроша, – успел объяснить причину своей задержки драматург.

– Подождите меня, пожалуйста, я скоро вернусь. Я в аэропорт, встретить гостей из Пакистана…

Пока Виктор Сергеевич ждал Фурцеву, работник финансового отдела увещевал его, что и Фурцева не в состоянии решить его проблему: