Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

29 мая 1942 г. Фрунзенское отделение ЗАГС г. Москвы зарегистрировало брак Георгия и Анастасии, и последующие 55 лет они прожили вместе.

В начале июля 34-й иап передислоцировался ближе к фронту на аэродром Клин. Помимо прикрытия Москвы боевой задачей полка стала охрана объектов его ответственного сектора, основными из которых были мосты Московского моря и Волги, Иваньковская ГЭС и плотина, канал Москва – Волга, железная и автомобильная дороги Химки – Калинин.

Затем полку дополнительно поручили перехват самолетов противника в секторе Шаховская, Лотошино, Теряева Слобода, Осташков, охрану городов и железнодорожных узлов Ржев и Волоколамск, а также железной и автомобильной дорог Оленино – Ржев и Ржев – Сычевка. С этой целью эскадрилья Киселева в сентябре перелетела из Клина на аэродром Алферьево в 12 км севернее Волоколамска. Впоследствии, поочередно сменяя друг друга, эскадрильи полка еще год базировались в Алферьево.

При смене дислокации полк, видимо, лишился одной из привилегий как бывший «придворный» по месту базирования рядом с Москвой – особого внимания деятелей литературы и искусства. Для них недальняя поездка из Москвы во Внуково считалась посещением действующей армии. В полку побывали писатели Евгений Петров, Валентин Катаев, Цезарь Солодарь, Всеволод Иванов. Летом 1941 г. Алексей Толстой почти две недели прожил в расположении полка, где написал очерк «Таран» о его летчиках.

В «Литературной газете» в 1985 г. была опубликована фотография, на которой дородный Алексей Толстой стоит у борта МиГа. Рядом – невысокий человек в пилотке, с двумя шпалами на петлицах и боевыми орденами над карманом гимнастерки – командир 34-го полка майор Рыбкин. Под фотографией подпись: «Алексей Толстой на Западном фронте. Июль 1941 г.».

Осенью 1941 г. у летчиков полка не раз бывал поэт Александр Твардовский, который посвятил им такие строки:

У летчиков наших такая порука,Такое заветное правило есть:Врага уничтожить – большая заслуга,Но друга спасти – это высшая честь.

Стихотворение, может быть, не самое лучшее в его творчестве. Но каждый раз, когда автор этих записок встречает его (оно часто цитируется в книгах об истории советской военной авиации), то вспоминает летчика Говорова, который на безоружном Яке с пустыми бензобаками пошел в атаку на известного своей огневой мощью Ме-110, чтобы спасти отца автора. Даже не друга, а просто знакомого летчика из соседнего полка.

В полку не раз выступала певица Клавдия Шульженко. Георгий Урвачев рассказывал, что, когда летчики заметили за кулисами, так сказать, «невежливое» обращение аккомпаниатора Коралли с их любимицей, они решили методом физического воздействия научить его хорошим манерам. Но певица попросила их этого не делать, и они, конечно, ее послушались.

В 1942 г. на экраны страны вышел снятый на всех фронтах полнометражный хроникальный фильм «День войны», ряд эпизодов которого снят на аэродроме Внуково, в том числе концерт на его поле пианиста Эмиля Гилельса. Ранее этот эпизод нередко показывался по телевидению, и Урвачев узнавал однополчан, которых видел на экране, называл их имена.

В завершающих кадрах ночной аэродром, лица летчиков, сидящих в кабинах самолетов, и голос за кадром: «На Н-ском аэродроме 13 июня столицу охраняли летчики капитан Найденко, лейтенант Урвачев, лейтенант Тараканчиков и многие, многие другие». Н-ский аэродром – это Внуково.

О техническом состоянии, ремонте и окраске самолетов

Бывший командующий Московским фронтом ПВО генерал-полковник артиллерии Д. А. Журавлев вспоминал, что «после напряженных боев 1941 года, когда истребители 6-го истребительного авиационного корпуса работали буквально на износ, у многих машин был почти полностью выработан ресурс моторов, да и сами самолеты, латаные-перелатаные, требовали замены». Это в полной мере относилось и к самолетам 34-го полка. К концу 1941 г. из 32 самолетов по штату полк имел 17 МиГов, из них исправных всего тринадцать. Надо сказать, что и летный состав поредел, в строю оставался 21 летчик, из которых боеготовыми были только 13 пилотов, и в том числе всего четыре ночника.

Комиссар полка докладывал политотделу 6-го иак: «Материальная часть самолетов и в особенности моторов сильно потрепана. Моторы, стоящие на самолетах <…>, дают большие перебои, «барахлят». На этих моторах <…> летать очень опасно». Так, когда Тараканчиков в начале апреля опробовал самолет в воздухе, у него «обрезало» мотор и Николай совершил вынужденную посадку на аэродром в Кубинке, над которым все это произошло. При пробеге «самолет сделал полный капот. Летчик получил ранение лица».

Сергей Платов вскоре тоже вылетел для опробования самолета и мотора в воздухе. С высоты 2500 м Сергей перевел МиГ в пикирование, из которого тот не захотел выходить, несмотря на все старания пилота. Сергею ничего не оставалось делать, как покинуть строптивца на парашюте, и в результате: «Самолет разбит. Летчик невредим». Через месяц, когда Платов вновь испытывал самолет в воздухе, на нем, как и у Тараканчикова, «обрезало» мотор, и Сергей произвел вынужденную посадку… в лесу: «Самолет разбит. Летчик получил незначительные ушибы».

Кроме этого, только за январь – май летчики полка, как опытные, так и молодые, еще девять раз совершали на МиГах вынужденные посадки из-за технических неисправностей самолетов. По два раза пришлось это делать Буквареву и Елисееву, по одному разу Мирошниченко, Байкову и Сайкину. Николай Тараканчиков еще раз плюхнулся в 3 км южнее аэродрома Внуково. Юрий Сельдяков сделал это тоже в 3 км, но к северу от него, и в документах полка об этом с изящной простотой записано: «При приземлении самолет загорелся и сгорел. Летчик из самолета вышел».

Иной раз неисправности вынуждали перехватчиков выходить из боя. В начале июля Степан Тихонов атаковал с большой дистанции Ю-88, но при попытке сближения «на форсаже» появилась течь масла в двигателе, и он прекратил преследование противника. Николай Мирошниченко, вскоре тоже наведенный на «Юнкерса», атаковал его в лоб, но противник смог отвернуть. При развороте и заходе ему в хвост Николай несколько отстал и открыл огонь с дистанции 600 м, но в этот момент на МиГе «обрезало» мотор. По его докладу, «самолет противника сильно подбит» и ушел с левым креном.

Самолеты постоянно списывались и исключались из боевого состава в результате потерь их в воздушных боях, авариях и катастрофах. Однако и без этого в полку один за другим стали появляться короткие приказы: «Самолет МиГ-3 № <…>, не подлежащий дальнейшему использованию и восстановлению вследствие износа, из боевого состава полка списать <…>, обеспечить разборку самолета, сохранение и использование годных деталей и агрегатов на запчасти».