Величайший блеф. Как я научилась быть внимательной, владеть собой и побеждать - Мария Конникова
Ясно одно: пора срочно прекратить обижаться на черные полосы и почивать на лаврах, когда везет. А иначе я потеряю все деньги. И тогда, может быть, я наконец перестану думать, будто карты мне что-то должны, будь то окончание череды неудач или ее продолжение. Может быть. Ну, или пополню ряды разорившихся покерных игроков.
Несмотря на всю свою неумелость, я умудряюсь продержаться на благотворительном турнире больше трех часов. В половину одиннадцатого я делаю ставку с разномастными валетом и королем на руках, чего делать не стоило, и вылетаю. “Разве мы это уже не проходили? – ругаю я себя. – О чем я только думала?” На самом деле я прекрасно знаю, о чем думала, точнее, почему не думала вообще: меня спровоцировали выставиться.
Я поднимаю. Агрессивный парень из хедж-фонда, сидящий напротив, переставляет. Тут я делаю первую свою ошибку – не пасую. Я не могу избавиться от ощущения, что меня разводят, и решаю постоять за себя. Сама идея, может, и правильная, вот только я выбрала для этого неудачное место и способ. В глубине души я понимаю, что стоять за себя с такой вот маргинальной рукой – ошибка, а если и играть с ней, то не так, а поднимая ставку, нагнетая агрессию и блефуя. Эриково “если это делает такой человек, как ты…” звучит у меня в голове, но другая часть меня не решается поднять и в то же время упорно не желает сбросить. Поэтому я коллирую, позволив себе поставить несколько драгоценных фишек. Во флоп я не попадаю вообще. Все карты мимо. У меня нет шансов собрать сильную руку. Остается либо блефовать, либо сдаваться. Но игрок из хедж-фонда ходит первым, и он делает крупную ставку – такую большую, что если я захочу сколлировать, мне придется пойти олл-ин. Выбор у меня невелик. Блефовать дальше я не могу, потому что, если я отвечу, я смогу выиграть, только при условии, что потом мне сильно повезет с картами, ведь даже если он блефует, его карты, вероятно, лучше тех, что сейчас есть у меня. Но когда я уже собираюсь скрепя сердце сбросить, вмешивается джентльмен, сидящий слева.
– Что? Вы спустите ему это с рук?
Я нервно смеюсь. Но он не отстает:
– Бросьте! Он блефует, разве вы не видите?
Все за столом радостно кричат, что я должна ответить, и я, забыв все, чему меня учили, коллирую. Парень из хедж-фонда выкладывает на стол тузы, и моей первый благотворительный турнир для меня завершается.
Я бреду прочь, ругая себя последними словами. Знала же, что не следует отвечать. Я принимала решения в этой игре, не опираясь на знания. Я позволила решать своей неуверенности и мягкотелости. Это самое неприятное сочетание, оно заставляет идти на полумеры, а полумерами невозможно выиграть. Я позволила им управлять мной. Я не хотела, чтобы надо мной доминировали, но мне как-то неловко доминировать самой. Мне не на что надеяться в покере. Да и в жизни, пожалуй. Кто я? Слабая женщина, для которой прилично выглядеть в глазах окружающих важнее, чем выигрывать. Наверное, я все-таки не хочу ехать в Вегас. Наверное, лучше мне не соваться на WSOP…
Я иду посмотреть, как дела у Эрика. Он, разумеется, все еще в игре.
– Ты вылетела? – спрашивает он.
– Угу.
– С какой рукой?
Он откидывается на спинку стула, небрежно бросив карты на стол – в этот раз он решил сфолдить.
Я рассказываю ему о злополучных короле-валете, опустив все подробности, за которые все еще слишком зла на себя, чтобы делиться ими.
– Да, зря ты стала играть с такой картой, – спокойно констатирует Эрик. Он никогда не стесняется указывать на ошибки. – Я, наверное, играю с королем-валетом реже других игроков. Это просто плохая рука.
Я печально киваю.
– Но выше нос! Ты все равно долго продержалась. Так что все хорошо. Найди себе стул и иди сюда.
И Эрик позволяет мне подглядывать в его карты. Тем временем я размышляю о том, как провалила затею блеснуть, впервые сев за карточный стол в реальности. Штука в том, что мне давно уже не приходилось быть в шкуре дилетанта. Я и не припомню, когда в последний раз осваивала совершенно новый навык. Я чувствую себя не в своей тарелке. Ну как я могла так опозориться? Как могла забыть все, что так тщательно изучала о приемах и стратегиях игры? Я думала, будто знаю, что делаю. Я даже сумела неплохо показать себя, пока оставалась в уюте и безопасности по другую сторону ноутбука. Ну и почему все знания и навыки напрочь вылетели из головы именно тогда, когда они были нужны мне больше всего: во время моего первого испытания вживую? Да, я продержалась несколько часов, но этот временный успех вряд ли можно назвать свидетельством того, что я научилась играть.
Правда заключается в том, что я была ошеломлена. Мы привыкли верить, будто на память можно положиться, а эмоции делают воспоминания ярче. Еще в 1890 году Уильям Джеймс писал, что эмоциональные воспоминания “так насыщены эмоциями, что едва не оставляют шрамы на тканях мозга”. Яркие эмоции, яркое впечатление, яркое воспоминание. По этой логике все, что я успела изучить, должно было в критической ситуации вспыхнуть перед моим внутренним взором. Я должна была, в ответ на обстоятельства, вспомнить то, чему училась, и применить это на практике. Но сегодня наука уже знает, что все устроено не совсем так. Мало того, что воспоминания со временем искажаются, так еще и чем сложнее эмоциональная обстановка, тем труднее нам вызвать из памяти нужное. Стоит нам оказаться в эмоционально насыщенной ситуации, – например, в положении новичка на турнире по покеру, – и как бы мы ни были уверены, что контролируем ситуацию, подробности будут упорно ускользать. Мы обнаружим, что можем выцепить из памяти суть, но не детали.
Иными словами, не факт, что я настолько плохая ученица, как мысленно признала себя в тот вечер, особенно после того, как
