Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

На какое-то время, а точнее – на две недели, воскресный еженедельный отдых Ленина устанавливается, и два июльских воскресенья подряд он получает возможность отдохнуть от изнуряющей круговерти, от людей… Август же оказался весь загружен – день за днём.

И вот последний летний месяц пролетел, и в пятницу 30 августа – в предпоследний день жаркого лета 1918 года, Ленин с утра выступает на митинге в Басманном районе Москвы. Пятница была так называемым „партийным днём“, когда все крупные партийные работники направлялись по путёвкам Московского горкома выступать в крупные рабочие коллективы.

Затем Ленин поехал на митинг в Замоскворецкий район – на завод бывший Михельсона (позднее – Электромеханический завод им. Владимира Ильича).

На этом старом русском заводе – машиностроительном, снарядном и чугунно-литейном, основанном ещё в 1847 году, Ленин выступал уже пять раз. Там-то, по окончании митинга, в Ильича, окружённого рабочими, и выстрелила эсеровская террористка Фанни Каплан.

Дважды раненный отравленными пулями, Ленин временно отходит от руководства Россией.

Он-таки получил свой первый на посту главы государства „отпуск“ – на целых полмесяца, от эсеров.

Первые часы после ранения, когда Ленина привезли в Кремль, описаны, в частности, Владимиром Дмитриевичем Бонч-Бруевичем. Вместе с личным шофёром Ленина Гилем он вызывал врачей, видел, как профессор Минц пальпировал раны – одну в руке и другую – в шее, где засела пуля.

Рана в шею была очень опасной. Около Ленина была и жена Бонч-Бруевича, старая большевичка Вера Михайловна Бонч-Бруевич-Величкина (1868–1918), по профессии врач, в 1914 году – хирург полевого госпиталя. Выйдя к мужу из комнаты, где врачи хлопотали вокруг Ильича, она сообщила, что ранение в грудь и шею могло быть смертельным, если бы пуля, которая застряла под челюстью, задела пищевод или позвоночный столб…

Ленин в первый момент очень страдал от нервных болей, и прибежавшая на квартиру Ульяновых одной из первых Вера Михайловна поняла, что от болей может произойти остановка сердца, и что немедленно надо впрыснуть морфий. Хорошо, что шприц и морфий нашлись в её личной аптечке.

Вера Михайловна Величкина – старая большевичка, член партии с 1903 года, начинала революционную работу ещё в 1895 году в Москве – в кружке, организованном её братом В. М. Величкиным. В кружок входили и вторая сестра К. М. Величкина, а также В. Д. Бонч-Бруевич. Кого-то венчали попы, а Веру Величкину и Владимира Бон-Бруевича повенчала до конца жизни борьба…

Бонч-Бруевичи были старыми знакомыми Ульяновых ещё по первой женевской эмиграции, это были свои люди, и вот теперь их Ильич боролся со смертью…

У дверей квартиры вырос часовой с ружьём, толпились наркомы… Кто-то вёл по коридору Крупскую. Она только что возвратилась из 2-го МГУ с совещания по народному образованию, ничего не зная, и теперь, сразу постарев, обвисала на поддерживающей её руке… „Обхватив голову руками, упёршись лбом в оконное стекло, в позе безысходного отчаяния, – как вспоминал позднее комендант Кремля Павел Мальков, – застыл Анатолий Васильевич Луначарский“. Ни с кем не здороваясь, ни на кого не глядя, стремительно прошёл необычно суровый Свердлов… Металась Мария Ильинична…

Когда раненого Ленина привезли в Кремль и хотели внести его наверх на руках, он отказался и поднялся на третий этаж сам. Но потом его состояние сразу ухудшилось. Было задето лёгкое, шла кровь, врачи опасались, что прострелен пищевод и запретили давать Ленину жидкость.

А его мучила жажда…

Когда врачи, всё сделав, уехали, оставив вызванную из городской больницы сиделку, Ленин попросил ту выйти и позвать Крупскую.

– Вот что, принеси-ка мне стакан чаю, – попросил он.

– Ты знаешь ведь, доктора запретили тебе пить…

Хитрость не удалась, и Ленин, закрыв глаза, сказал:

– Ну, иди…

Крупская вышла, да так и осталась под дверью. В кабинете Ленина на стульях примостились Свердлов и другие.

Сталин, – как отметила в воспоминаниях Крупская, – в это время был на фронте.

Тогда смерть от Ленина отступила… А вот вытягивавшая его из беды Вера Михайловна Величкина-Бонч-Бруевич ровно через месяц скончалась в два дня от скоротечной „испанки“. В те годы спровоцированная невзгодами и антисанитарией Первой мировой войны „испанка“ – опасный вид гриппа, унесла в только в Европе жизни миллионов людей. Не обошла она стороной и Россию.

Ленин постепенно выздоравливал, а Величкина ушла.

Бывает в жизни и так…

За неделю до кончины – 23 сентября 1918 года, Величкина делала доклад на заседании Совнаркома, где председательствовал выздоравливающий Ленин. Заслушивали представленный Верой Михайловной, как председателем школьно-санитарного совета Наркомпроса и членом коллегии Наркомздрава, проект декрета о всеобщем школьном питании детей – всех, без „классового подхода“, на котором настаивали некоторые „ортодоксы“ (а, возможно, и скрытые провокаторы)…

При поддержке Ленина декрет был принят, и Вера Михайловна радовалась, что теперь детишки будут получать в школах горячие завтраки.

В тот же вечер к Величкиной – как к врачу, обратилась с температурой за 400 работница Кремля – прачка. Она была уже без сил, и домой её повела Вера Михайловна, а вскоре заболела сама, как оказалось – смертельно. Тяжело переболели также дочь Бруевичей Лёля и её няня…

Ленин и Крупская в это время были уже за городом – Ильичу требовался отдых, и 1 октября 1918 года Бонч-Бруевичу пришло от Ленина письмо с припиской Крупской:

„Дорогой Владимир Дмитриевич! Только сегодня утром мне передали ужасную весть. Я не могу поехать в Москву, но хотя бы в письме хочется пожать Вам крепко, крепко руку, чтобы выразить любовь мою и всех нас к Вере Михайловне и поддержать Вас хоть немного, поскольку это может сделать человек, в Вашем ужасном горе. Заботьтесь хорошенько о здоровье дочки. Ещё раз крепко, крепко жму руку.

Ваш В. Ленин“

Дорогие Владимир Дмитриевич и Леленька, не знаю, что и сказать. Берегите друг друга. Крепко, крепко жму руку. Как-то ужасно трудно верится.

Ваша Н. К. Ульянова»[1072]

Ну, что тут сказать…

Ранение Ленина и убийство в тот же день в Петрограде председателя ПетроЧК Урицкого положило начало красному террору, как ответной мере. И инициатива его исходила действительно от масс. Например, 1 сентября 1918 года общее собрание кронштадтского линейного крейсера «Гангут» приняло резолюцию:

«Враги рабоче-крестьянского правительство открыто выступили со своими гнусными белыми террористическими актами против вождей рабочих и крестьян. Они начинают выхватывать своими кровью человеческой омытыми руками самых лучших, самых стойких и энергичный борцов и вождей рабочего класса. Этим самым они делают нас самыми свирепыми и беспощадными к истреблению земных гадов, и мы им заявляем: „Вы – предатели и продажны ваши души, вы убиваете личности рабочих вождей, мы же ответим на ваш гнусный белый террор самым беспощадным и организованным истреблением целого класса этих всех тунеядцев и врагов рабочего класса“. Мы заявляем, что это не пустые слова. Мы заявляем нашим высшим органам: „Довольно терпения, довольно добродушия и няньчения с ними!“ Мы с этой минуты, когда враги наши сделали покушения на наших лучших вождей, требуем от нашей центральной власти беспощадного террора ко всем нашим врагам. Наши сердца сделались каменными, и никакая милость и добродушие не помогут проникнуть в них при виде моря крови этих палачей рабочего класса.